Кто знал, что это Принц-Звезда собственной персоной?
Справедливости ради скажу, что он еще долго мне голову морочил шрамами на морде и сединой в волосах. Случайно открылось. Скромничал наш Анн, мылся всегда отдельно, при запертых дверях. Я думал, рубцы у него какие-нибудь особо страшные, вот и стесняется. А у него, оказывается грим на лице лежал и волосы он какой-то дрянью мазал. Осторожничал Анн, осторожничал, но и на старуху бывает проруха. Вылил как-то на себя ковшик кипятку, шрам отклеился и в кипятке растворился. Без шрама весь остальной карнавал ни к чему оказался.
Вышел из бани после помывки не Анн, а альфар какой-то. Волосы серебряные по плечам, лицо молодое, точеное, брови как нарисованные. Красота несусветная, одно слово. Так и так, сказал, шрам уплыл, придется мне со своим лицом походить. От недругов, говорит, я скрываюсь.
Да Бог с тобой, сказал я, тут недругов нет, тут все друзья твои, Анн, и я — первый из них. Разве знали мы что красавец сереброволосый — Лавенг-изменник? Ежели кто его узнал — ни слова не сказал. Ни мне, ни другим. И Радель помалкивал, хотя он-то наверняка должен был Энери-Звезду припомнить.
Да что там! Здесь, в лесах Элейра, в болотах Этарна, каждый от веку, от корня своего есть злодейский укрыватель и гнусный законов нарушитель. Нам тут или друг за друга держаться, стеной стоять, или не выжить.
Так-то, Энери.
Мы и стояли — против кадакарских ледяных горцев, против болотной чуди — они вроде бы люди как люди, только холодные, словно мертвяки, и вместо ступней у них — гусиные лапы, против даже ингов белобрысых, которые вообще-то по морю плавают, как до нас добрались — одному Богу ведомо, против разбойников, самых обыкновенных, но почему-то никак не переводящихся… Стеной стояли, плечом к плечу, иначе затоптали бы нас.
А Короля-Ворона к нам сосед привез, Тамант Стесс. С турнира они ехали, из Ракиты. Как раз по нашим новым дорогам, напрямую, а не зигзюгами как прежде. Так и случилось, что сперва им на пути Снегири мои попались, до Раделя-то еще лиг тридцать на северо-восток.
Анн и Король-Ворон в дверях столкнулись. Прямо на пороге в большую залу. В зале и сошлись друг против друга. Вечером, при свете факелов.
А через три дня, когда выяснилось, что Господь милосердный сохранил изменнику жизнь, Ворон меня в Химеру увез. И мальчишку отдал. Энери Эрао, дикаря тринадцати лет, с волосами как серебро.
* * *
— Я привез тебе сына, Энери. Он сейчас у Раделя.
