— Я, ваше превосходительство, по милости вашей чуть не до нищеты доведен. 35 лет корплю над жалкими клочками земли, дрожу за каждый грош, чтобы использовать этот грош на научные опыты. Помощи никакой нет, справляться один со всеми работами по питомнику не в силах, в результате ценнейшие сеянцы гибнут… Площадь питомника тесна, многое приходится уничтожать самому, чтобы высвободить место для новых экземпляров. Годы уходят, силы слабеют, а со стороны правительства никакого внимания. Всем, что есть у меня успешного и ценного, обязан только самому себе и никакого вмешательства в мои дела не желаю. Так и передайте у себя там, в Петербурге…
Смущенный и еще более взбешенный Салов попробовал, в свою очередь, упрекать Мичурина за неуважение к власти, к порядкам и законам Российской империи, за пособничество и попустительство «крамольному духу». Но вспомнив, что прислан не ругаться, а, напротив, «приласкать» знаменитого «чудака», все-таки попросил у Мичурина план усадьбы, измерил и записал ее размеры и, пообещав сделать все «зависящее», укатил.
Когда же после этого козловский городской голова Кожевников вздумал нанести Мичурину визит, чтобы поздравить его «с монаршей милостью», то он и совсем не был принят.
Затаив злобу и обиду, был вынужден уехать ни с чем городской голова Кожевников, ставленник козловских купцов и прасолов, от которых немало терпел Мичурин всяких, издевательств и притеснений.
XII. ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЕ ПОДАРКИ
Тенистым, густым становился сад, совсем еще недавно посаженный Мичуриным на бросовой супеси Рулевского полуострова. Уже высоко поднялся и грецкий орех, и стройное с тяжелой сочной листвой тутовое дерево, давние спутники всех переездов Ивана Владимировича. Буйно цвела каждую весну и первая питомица Мичурина — вишня-черешня Краса севера, и гордость его — вишня Плодородная. В весенние солнечные дни весь сад, словно белой сверкающей пеной, покрывался цветением.
Когда-то хиленькое, угрожавшее погибнуть гибридное деревцо Кандиль-китайки превратилось в мощное раскидистое дерево, каждую осень гнувшееся под тяжестью огромного груза крупных яблок. Готовилось к плодоношению и деревцо нового гибрида Бельфлер-китайки.
Высокими плотными шпалерами тянулись вдоль дорожек сада узорчатые зеленые кружева винограда. Роскошествовали розы всех оттенков — от белоснежной до золотой, от нежно алой, до пурпуровой, почти черной…
В особо отведенном месте уже освоились с новой, козловской землей присланные дальневосточными друзьями — почитателями Мичурина несмелые пока что гостьи — актинидии. Все три интересовавших его вида — Аргута, Коломикта, Полигама — удалось ему получить от дальневосточных корреспондентов.
