В феврале 1912 года Ивану Владимировичу был прислан по царскому указу имперский орден Анны III степени и особый знак отличия — «Зеленый Крест» — «За преуспеяния в сельском хозяйстве».
Вскоре после возвращения профессора Мейора в США Ивану Владимировичу пришло официальное предложение из Вашингтона переселиться в Америку со всеми деревьями и сеянцами. Подписано было это предложение Д. Ферчайльдом, одним из директоров департамента земледелия США.
Целый пароход предоставляло ему правительство Соединенных Штатов для переезда и восемь тысяч долларов в год чистого жалованья, не считая текущих расходов по работам.
Но это Ивана Владимировича не соблазнило. Он не мог оставить родину и поехать на чужбину. На приглашение США Мичурин ответил вежливым, но категорическим отказом.
«Причин для отказа у меня много, — писал он. — Во-первых, я всю свою жизнь работаю над осеверением южных плодовых. Вы же предлагаете мне самому на юг ехать… Я должен довести до конца все свои опыты в тех самых условиях, в каких они начаты. Во-вторых, я давно знаю, что акклиматизация растений простой пересадкой из родной стороны в чужую результатов не дает… Наверно, это и к людям относится. Все свои силы я отдал на обогащение садов своей родины улучшенным ассортиментом плодовых растений, и задачу эту должен выполнить до конца…»
Попрежнему далеко не все гости удостаивались чести быть допущенными в питомник Мичурина.
Попасть за решетку сада, внутрь необыкновенного питомника было нелегко даже и для высокопоставленных особ.
Когда царское правительство узнало о приглашении Мичурина в Соединенные Штаты, это произвело в правительственных кругах немалое впечатление.
Решено было послать в город Козлов довольно высокое лицо, почти в том же ранге, что и директор департамента земледелия Крюков, — действительного статского советника Салова, с двоякой целью: ознакомиться на месте с опытами и успехами необыкновенного садовода, а попутно и повлиять на него, буде он склонен принять приглашение американцев.
Мичурин сухо и холодно встретил сановитого приезжего. Рассерженный таким приемом Салов вздумал повысить голос, чтобы дать понять дерзкому «садоводу», кого тот «имеет счастье» видеть перед собой. Иван Владимирович не остался в долгу и с откровенной резкостью высказал питерскому посланцу все свои накопившиеся за много лет обиды.
Повторяя то, что он уже высказывал в печати, Мичурин бросал в лицо важному приезжему смелые и справедливые упреки:
