В октябре неожиданно приехал из Одессы двоюродный брат Андрея, Федор.
Получив телеграмму о приезде племянника, Костров не выразил большой радости.
— Во время учебного года — в гости! Не понимаю. Спасается, должно быть, от каких-нибудь неприятностей. Значит, папенькин либерализм впрок пошел! Смотри мне, — обратился он к Андрею, — не развешивай уши на болтовню Федора. И без того не знаю уж, как этот год пройдет.
Но именно эти слова отца неожиданно возвысили Федора в глазах Андрея, Ливанова и Котельникова. Федора ждали. А когда он сообщил друзьям, что его гимназия закрыта за забастовку, в организации которой он принимал деятельное участие, ребята все свободное время стали проводить с приехавшим семиклассником.
Разумеется, с Федором следовало говорить о политике, и в первый же день Андрей и Костя, захлебываясь, наперебой рассказывали о событиях в горбатов####ской гимназии, о борьбе между седьмым и восьмым классами, о Марущуке, о речи отца Давида на молитве. Но Федор слушал все это снисходительно, как любопытные, но второстепенные мелочи, и, наконец, перебил Андрея:
— Ну, словом, как всюду. Где теперь спокойно? А ты вот скажи мне, что вы, собственно, делаете?
— Как — что делаем?
— Что вы, гимназисты, делаете для того, чтобы поддержать революционное движение в стране?..
— То есть как поддержать революционное движение? — недоумевающе переглянулись Андрей и Ливанов.
— Вы же мне здесь битых два часа твердите, какие вы великие революционеры. А когда я вас спрашиваю, что вы сделали для революции, так вы смотрите друг на друга, как два молодых грача.
— Ты напрасно шутишь, — обиделся Андрей. — Мы читаем, учимся, организуем кружки и всякое такое…
— Какие кружки? Ты о кружках ничего не говорил. В этих кружках только гимназисты? Кто их ведет?
— Да кружки, собственно, какие?.. Домашние. Кто ж у нас может вести настоящие кружки?
— Ну, а с рабочими вы связаны?
— Вот ты о чем?! Ну, я тебе скажу, что у нас и рабочих настоящих нет.
— Ну, я вижу, у вас ничего дельного нет. — Он вдруг повернулся лицом к Андрею. — Как это нет рабочих, а сахарный завод, а табачная фабрика, а лесопильни? Вот ты говоришь, что у вас даже демонстрация была…
— Черносотенная, — перебил Ливанов.
— А революционной демонстрации не было?
— Пробовали… полиция разогнала. Но гимназисты не участвовали.
— Ну и городок! — развел руками Федор. — Надо связаться с теми рабочими, какие есть. Надо работать с ними. А так… Неудивительно, что у вас в гимназии одна возня.
