— Друг мой Корень, так ты на самом деле прозываешься Хреном?
— Да! — рявкнул мужик, глядя в сторону (и правильно, рожа у меня сейчас глумливая). — У нас так называют только растение и очень уважают приправу из его корней!
Сдерживать смех получалось с трудом.
— А ты, когда к людям ушел, сначала настоящим именем назывался? — Корень зло засопел, и я понял, что угадал. — Да ладно, не огорчайся, — хлопнул друга по плечу. Я когда себе кличку выбирал, думал сначала Хреном назваться, но потом решил, что нескромно как-то.
— Лапуле не растрепли.
— Думаешь, вам еще выпадет встретиться?
— Это только Зели-творящей ведомо, — буркнул айр.
— Лады, не скажу. А знаешь, говорят, у пижинцев есть какой-то свой хрен, жгучий — страсть, глаза вытекают. Васаби называется. Может, тебе так прозываться, если снова к людям уйти надумаешь? Звучит красиво и поймет не всякий.
— Перец, я тя щас пристукну, — для острастки замахнулся, но я от ударов с детства привык уворачиваться.
Я попытался было выяснить у Корня (Хреном его величать, понятное дело, не стал) про защиту, не дававшую видеть картинку на щеке, но услышал в ответ:
— Это тебя никаким боком не касается. Спроси что другое, может, отвечу.
— Что за позель Мак поминал?
— Позель — растение, оберегающее айра, — на удивление охотно пустился в объяснения друг. — Так Зель-творящая являет свое благословение, поэтому и имя дается в честь хранительницы.
— А ты видишь картинки на лицах?
— Нет, на это способны только творящие. Я, как и любой другой, лишенный дара, смогу увидеть позель моих детей, когда мать впервые приложит их к груди.
— Сурово у вас, — мой клятый язык вновь обрел ненужную прыть. — Травку не увидишь, и сразу поймешь, что ты тут не при чем.
— Зря стараешься, Перчик, — на удивление спокойно ответил айр. — Наши женщины не обманывают мужчин. Смотреть на явление позели новорожденного будет настоящий отец.
Мне оставалось только порадоваться за нашего брата-мужика, что я и сделал, правда, Корень почему-то не слишком разделял мое воодушевление.
Прошло не так уж много времени, и, миновав очередную лощину, мы оказались на склоне, сбегавшем в неглубокую котловину, на дне которой виднелось селение. Я насчитал пятнадцать непривычных круглых домов с крышами, в центре выпирающими шляпкой гриба. Строения располагались по спирали, завивавшейся вокруг обширного пустого пространства с каким-то высоким столбом посередине. Каждое жилище было окружено кольцом не то деревьев, не то высоких кустов. На одном из склонов паслось стадо, кажется, коровье, где-то среди домов драл горло молодой петушок, пробующий голос, тявкали собаки. По звукам поселение айров ничем не отличалось от человечьего, и я ощутил разочарование. Видно, в глубине души рассчитывал, что нелюди ездят на драконах, а вместо скотины у них волки или еще какие твари, пострашнее, навроде тех же касов.
