— Каратэ, ушу — какая разница? — отмахнулась Янка, перебивая этот победный марш.
— Действительно! — саркастически подтвердил он. Оба одновременно посмотрели друг на друга и как по команде рассмеялись. "Ну что ж, лед тронулся, господа присяжные заседатели!" — объявил сам для себя Сергей. Мысленно, разумеется.
Они сидели на скамейке, болтали обо всем на свете и грызли эскимо, щедро устилая окрестный асфальт мелкими кусками шоколада. Вот теперь Яна чувствовала себя абсолютно свободно и раскованно — не то, что в самом начале, когда шла рядом с ним и не могла себя заставить повернуть в его сторону голову… Если бы знала, что всё так обернется, одела б что-нибудь покрасивше — а то, как на зло, в самом затрапезном виде! Настроение и без того было не ахти, а эта мысль про неподходящий прикид добила окончательно. Ну и, соответственно, смотрела всю дорогу строго перед собой, точно лошадь в хомуте… И даже без каблуков, вот ведь угораздило!
Вообще-то с ней такое случается, свойство характера, по всему видать: если кто-нибудь сильно нравится, то в его присутствии нападает страшная застенчивость. Хочется спрятать голову в песок, имитируя одну глупую птицу, или взять низкий старт и рвануть прямо с места! И что самое неприятное — чувствует, как неудержимо начинает краснеть… В прошлом году в целях маскировки даже пудру компактную купила, чтобы не так бросалось в глаза. (Мама как увидела случайно эту несчастную пудреницу, то завела лекцию на полдня о пагубном воздействии всяких взрослых косметических средств на молодую кожу, еле тогда угомонилась.)
Но интересно другое: когда скованность достигает своего предела — того, где сквозь землю готова провалиться, — на каком-то таинственном этапе всё вдруг резко как рукой снимает. И тогда Янке ничего уже не страшно, хоть на столе может станцевать! Причем с теми, кто ей совершенно безразличен — полная свобода и раскованность, и как раз они к ней обычно и цепляются… Ну отчего такая несправедливость?
Сегодняшний день — исключение: в первый раз в жизни подошел знакомиться во всех отношениях подходящий… Янка незаметно скосила один глаз на Сергея, в глубине души опасаясь, что тот может разгадать ее мысли. Где-то она вычитала — в женском журнале, наверно, где же еще? — будто парню ни за что нельзя показывать, что он тебе нравится, иначе безнадежно всё испортишь.
Раз уж зашла об этом речь… Кроме небольшого роста, есть в Янкиной внешности еще один серьезный изъян, который даже с подругами не обсуждается, своеобразное "табу" — это оттопыренные уши. (Ну, не "локаторы", конечно, — а то бывают такие, что чуть не перпендикулярно к голове стоят! — но легкая лопоухость всё равно прослеживается.) Стоишь только вознестись по поводу своей несравненной красоты, и сразу вспоминаешь про эти уши… Всё зазнайство мигом улетучивается, что тоже плюс, по идее. (Вот потому-то она и шевелюру носит распущенной, приспособилась.) Когда Сережка, ума палата, брякнул про этого "Эльфа", Яна едва в обморок не грохнулась: решила, что разглядел под волосами…
