Клубы дыма обволакивали его, как морской туман, так что он ничего не видел. Постепенно в тумане начала смутно обрисовываться знакомая фигура.
— Джонни! — закричал он, продираясь сквозь серую пелену.
— Эндрю, мне страшно. — Рядом с ним очутился его брат; его глаза были полны страха, он протягивал к Эндрю руки, как маленький мальчик, ищущий утешения.
Эндрю не мог произнести ни слова. Взяв брата за руку, он повел его обратно — туда, откуда тот пришел. Он чувствовал, как боится Джон, его дрожь передавалась руке Эндрю (странно, но это была его левая рука).
Серный дым рассеялся, и перед ними открылось поле битвы, покрытое до самого горизонта кровавым ковром из переплетенных мертвых тел в синих и серых мундирах.
— Эндрю, я боюсь, — прошептал его брат.
— Я знаю, мой мальчик, я знаю.
— Можно, я вернусь домой к маме? — Это был голос маленького мальчика.
Эндрю почувствовал, что и сам он дрожит; у него неожиданно потемнело в глазах. Он встал позади своего брата и положил руки ему на плечи.
Он толкнул мальчика вперед.
Джонни поскользнулся и, как с ледяной горки, покатился вниз, на окровавленное поле, безуспешно пытаясь подняться.
— Эндрю!
Синий мундир отшелушился с его тела, подобно старой коже, а потом и само тело стало таять, как лед под июльским солнцем.
И тогда он обернулся и посмотрел назад, но теперь это был скелет, и, Боже милосердный, у этого скелета были глаза.
— Джонни!
— Все в порядке, все в порядке.
— Джонни! Боже мой, Джонни! — Эндрю резко сел, выпрямившись как стрела, и увидел стены кают-компании.
— Джон, — прошептал он, почувствовав успокаивающее объятие чьих-то рук.
— Все в порядке, полковник.
Полковник. Кто-то был рядом с ним, и это была женщина. Секунду спустя к нему вернулось самообладание, он вскочил, и кольцо рук вокруг него разжалось.
— Просто страшный сон, вот и все, — прошептала она.
Он посмотрел на сидящую рядом женщину. Ее глаза, темно-зеленые глаза, пристально смотрели на Эндрю. Лет ей было, похоже, примерно столько же, сколько и ему, около тридцати. У нее была очень светлая кожа и высокие скулы. Волосы были убраны под шапочку медсестры, но из-под нее на лоб выбилась рыжеватая прядка.
Она встала, и ее голова оказалась на уровне его плеча.
— Я прогуливалась по палубе, и мне послышался чей-то голос, так что я вошла и застала здесь вас, — тихо произнесла она извиняющимся тоном.
— Со мной все в порядке, — глухо сказал Эндрю.
— Конечно, — согласилась она и по-дружески прикоснулась к нему рукой. — Вам нечего стыдиться, полковник. Я работаю медсестрой с начала войны. Я все понимаю.
