Но вот и вершина. Площадка в форме подошвы утюга. Метров пять в длину. Ее ограничивал невысокий бортик, сложенный из серых булыжников. В самом узком месте он расступался, оставляя узкий проход. Как раз для одного человека.
Будь внизу вода, Женя бы ничего не боялась. Но под скалой торчали сфотографированные Тимом острые камни. Точно спина гигантского дикобраза. Наверное, он умер здесь миллион лет назад и постепенно окаменел.
До восхода было далеко. Женя медленно пошла вдоль каменной ограды, обходя место своего заключения. Под ногой что-то хрустнуло, и она наклонилась посмотреть. Это был косточка фаланги пальца.
Человеческого.
Рядом валялись еще несколько. И кусочек челюсти с парой желтых зубов.
Очень хотелось завизжать. Но визжать имеет смысл, когда кто-то слышит. А здесь единственными зрителями были толстые чайки, парящие над Утесом. Поэтому Женя проглотила крик и убралась подальше от человеческих останков.
Интересно, кому они принадлежали? Любопытному туристу, сумевшему обойти ловушку Людей крыш? Или бесталанному крылану, который так и не смог взлететь?
Для порядка Женя попыталась спуститься по лестнице, но, как и предсказывал Гриша, ничего не вышло. На третьей ступеньке силы внезапно покинули ее, воздух стал густым, точно переваренный клейстер, и Жене стоило больших усилий вернуться на площадку. Тогда она забилась в самый дальний от человеческих костей угол, и начала ждать рассвет.
Рассвет не спешил. Небо оставалось темным, и все отгоняемые последние пару часов страхи набросились на нее с утроенной силой. Она не видит фибр. В воздухе не плавает даже намека на разноцветные нити. У нее нет ни одного шанса взлететь.
Или есть?
К утру, когда губы посинели от холода, а руки и ноги превратились в замороженные сосиски, Женя приняла решение. Горизонт постепенно окрасился в персиковые тона, и она подошла к краю площадки. Сейчас, с минуты на минуту, появится солнце. Есть только один способ вернуть себе способности крыланов – прыгнуть вниз. Организм почувствует опасность и мобилизуется.
А если нет?
Лучше не думать.
Время шло - солнца все не было. Ожидание стало таким невыносимым, что Женька набрала в легкие воздуха и закричала, что есть мочи: «Люди! Я тут!»
Стало чуть-чуть легче. Она подумала немного и снова заорала: «Я же не целовалась ни разу! Жалко помирать!»
Солнца продолжало дразнить ее, откладывая свой выход.
Тогда она запела. Песню Ларса. Конечно, у него получалось гораздо лучше, но сейчас Женьке было на это плевать…
