— Во-во. Ихъ, значитъ, тотъ берегъ, a мой, значитъ, этотъ. Имъ убытку никакого, a мнѣ хлѣбъ.
— Вотъ, каналья, — разсмѣялся Стрекачевъ. — Какъ же ты дошелъ до этого?
— Да вѣдь это, господинъ, кому какіе мозги отъ Бога дадены… Иду я о прошломъ годѣ къ рѣкѣ рыбку поудить — гляжу, что за оказія! Подъ однимъ кустомъ дачникъ бѣлѣется, подъ другимъ кустомъ дачникъ бѣлѣется. И у всякаго бинокль изъ глазъ торчитъ. Сдурѣли они, думаю, что ли. Тогда-то я еще о бинокляхъ и не слыхивалъ. Ну, подхожу, значитъ къ рѣкѣ по ближе… Эге-ге, вижу. Тутъ тебѣ и блюнетки, и брондинки, и толстыя, и тонкія, и старыя, и малыя. Вотъ оно что! Ну, какъ значить, я во всю фигуру на берегу объявился — онѣ и подняли визгъ: "Убирайся, такой-ся кой, вонъ, какъ смѣешь!.." И-и разстрекотались! Съ той поры я, значить, умомъ и вошелъ въ соображеніе.
— Значитъ, ты спеціально для этого и землю за арендовалъ?
— Спецыяльно. Шестьдесятъ рублей въ лѣто отвалилъ. Ловко? Да биноклей четыре штуки выправилъ, да кустовъ насажалъ, да ямъ нарылъ — прямо удобство во какое. Сидишь эт-то въ прохладѣ, въ ямѣ на скамеечкѣ, слѣва пива бутылка (отъ себя держу: не желаете ли? Четвертакъ всего разговору), слѣва, значить, пива бутылка, справа папиросы… — живи не хочу!
Охотникъ Стрекачевъ постучалъ ружьемъ о свѣсившуюся вѣтку дерева и какъ будто вскользь, спросилъ:
— А хорошо видно?
— Да ужъ ежели съ биноклемъ, прямо вотъ — рукой достанешь! И кто только это бинокли выдумалъ, — памятникъ бы ему!.. Можетъ, полюбопытствуете?
— Ну, ты скажешь тоже, — ухмыльнулся конфузливо охотникъ. — А вдругъ увидятъ оттуда?
— Никакъ это невозможно! Потому такъ ужъ у меня пристроено. Будто кустъ; a за кустомъ яма, a въ ямѣ скамеечка. Чего жъ, господинъ… попробуйте. Всего разговору (онъ приложилъ руку щиткомъ и воззрился острымъ взглядомъ на противоположный берегъ, гдѣ желтѣла купальня)… всего и разговору на рупь шестьдесять?!
— Это еще что за разсчетъ?!
— Разсчеты простые, ваше благородіе: Огрызкинская госпожа теперь купается — дамы замѣчательныя сами извольте взглянуть — рупь, потомъ Дрягина съ дочкой на пятиалтынный разговору, ну и за губернанку Лавровскую дешевле двухъ двугривенныхъ положить никакъ не возможно. Хучь онѣ и губернанки, a благороднымъ ни въ чемъ не уступятъ. Костюмишко такой что, все равно, его бы и не было…
— А ну-ка… ты… тово…
— Вотъ сюда, ваше благородіе, пожалуйте, здѣсь двѣ ступенечки внизъ… Головку тутъ наклоните, чтобъ оттелева не примѣтили. Вотъ-съ такъ. А теперь можете располагаться… Пивка не прикажете ли молодненькаго? Сей минутой бинокль протру, запотѣлъ что-то… Извольте взглянуть.
