Остается только сесть и начать пить кофе.
Кофе — восхитительный.
Истеричная особа с удовольствием пьет кофе мелкими глотками, и смакует каждый так, что хочется попробовать напиток ее языком; но вот это, увы, недоступно — можно ощутить ее удовольствие, тепло в пояснице, воздух, проникший в самые дальние уголки легких, но нельзя понять, какие оттенки вкуса и запаха она воспринимает.
Истеричная особа похожа на ребенка, на девочку-подростка, избалованную, заносчивую и знающую свое бессилие, и оттого еще более высокомерную, ибо если ты не можешь ничего сделать с ситуацией, остается только ее не допускать, принять сотню превентивных мер, а она ничего не может сделать с необходимостью сталкиваться, оказываться в одном пространстве, лицом к лицу. Чувствует себя жертвой, ощущает физически — полтора метра трепещущего страха, паники, бессильного ступора перед очень большим, очень опасным хищником.
Какая, о Господи, глупость — и тем не менее правда. И что я ей оттоптал, какую больную мозоль, когда и чем — ведь вчера же еще все было хорошо, ничего, кроме мелкой вредности в виде заведомо невыполнимых задачек? Не проиграл вовремя? Да нет, вчера все еще было нормально, а после того мы и не виделись: развлекали бабушку — грандиозная все-таки дама, — ходили на море с паном Мареком, и там пекли картошку в песке к ужасу пани Ванды «как студенты», так что и за ужином-то не виделись.
Тем не менее, когда-то и где-то в Камиле ухитрились поселиться трепет, ступор и страх. Ей даже пить трудно: комок под горлом, вспотевшие ладони едва удерживают чашку. Ночной кошмар ей явился со мной в виде насильника и убийцы? Истеричка, черт бы ее побрал!..
Заговорить ей хочется, что самое смешное. Хочется — и неудобно, боится уронить корону, которая и так уже держится на трех шпильках.
— Вы хорошо плаваете? — спрашивает истеричка и жертва.
— Кандидатский разряд — это достаточно для «хорошо»? — И если бы она сейчас сказала что-нибудь из серии «какая досада, и утопиться вам желать бесполезно!», было бы здорово — но так могла бы сказать Кейс, разряжая обстановку, а Камила едва ли сможет, увы ей.
— Ого!.. — Восхищение трудно назвать искренним. Гораздо хуже, что оно кокетливое. Вот только флирта нам и не хватает. — Составьте мне компанию, сегодня слегка штормит.
Зачем же втягивать в дело ни в чем не повинное Балтийское море? Сотню компрометирующих ситуаций можно создать и прямо в доме, где все равно больше нет никого. Беда в том, что уезжать уже поздно. За спиной можно разыграть более драматичную сцену, чем в лицо. Очная ставка — неплохое изобретение. Хотя некоторые могут вдохновенно врать прямо на ней, была бы аудитория в виде следователя. Засада, однако. И все-таки хотелось бы знать — за что.
