Автор же, мурлыча под нос нечто подозрительно знакомое, из набора «100 шедевров классической музыки», легко и с танцевальной грацией усмиряет вторую турку. То опускает, то приподнимает, не позволяя пене ни перелиться за край, ни опасть. В таком жонглировании над газовой горелкой есть своеобразное очарование; ну и что, что лотка с песком в доме нет — нет, так обойдемся туркой и ловкостью…
— Добрый день, — говорит он, не поворачиваясь. — Надеюсь, я угадал ваши предпочтения.
«Вы не угадывали, — хочется сказать Камиле, — вы у кого-то их тщательно выпытали, я только понять не могу, у кого, потому что никто, даже отец, не знает о них, и тем более не знает Кася…»
Потом она понимает — у кого можно было узнать все это, и вцепляется в стул, чтобы не шарахнуться прочь, а внутри взлетает с паническим хлопаньем крыльев стая голубей. Если уж даже такие мелочи — что он знает еще, что он знает, и кто еще знает?..
Что чувствуют заложники, когда любительские записи с их участием выкладываются в сеть, оказываются предметом рассмотрения всемирных новостей? Наверное, такой же мучительный всепоглощающий стыд?
Незваный гость, с недавних пор — родственник, играет туркой на длинной ручке, выливает во вторую — подогретую — чашку еще одну восхитительно пахнущую, густую как сливки адскую смесь и только после этого оборачивается.
Щурится, слегка склоняя голову, опускает чашку на стол, напротив, ставит турку в раковину, открывает кран и заливает ее водой… и все это — не сводя вопросительного взгляда.
— Вам настолько неприятно мое вторжение? — спрашивает… родственник, и Камила, пытающаяся при нем думать на альбийском, вдруг забывает слово, обозначающее эту степень родства. — Извините, — говорит он чуть тверже, — но я имею привычку есть и пить, и не хотел вас беспокоить, чтобы вы меня обслужили… Камила, послушайте, — он подается вперед, опускает ладони на стол, и что-то отбивает пальцами по столешнице, и поза эта настолько знакома, что женщине хочется прижать кулак к губам, не то визг прорвется из горла наружу. — Я обещал жене, что эту неделю мы вместе проведем здесь. Только поэтому я не могу покинуть ваш дом, переехав в ближайшую гостиницу.
— Ну и к чему весь этот монолог? — Камила демонстративно приподнимает брови, морщит лоб, округляет глаза. — Максим, я даже не знаю, что вам ответить…
А родственник не подается назад, не реагирует на такую простую уловку как «вы себе черт знает что возомнили, но при чем тут я?», которая обычно работает безотказно. Ну да, его, наверное, и этому учили. Улыбается, пожимает плечами — «как хотите, делайте вид, что вас неверно поняли, я у детей последние игрушки не отбираю».
