Охранник потянулся, встал с земли, обошел землянку и, присев у переднего лаза, заглянул внутрь. Змея мгновенно отреагировала на резкое и агрессивное движение сбоку и, выпустив яд в жертву, шмыгнула наружу. Похун не сразу понял, что случилось. Со света он даже не успел разглядеть змею, только почувствовал боль в бедре. Посмотрел на Дула, продолжавшего в прострации перебирать пальцами вдоль своей свистелки, пожал плечами. Сделал несколько шагов, пытаясь размять ноги. Боль в бедре усилилась, стала дергающей. Место укуса побагровело.
И только тут, окончательно проснувшись, Похун сообразил, в какую переделку попал. Он вскрикнул и побежал в центр стойбища, к костру, чтобы прижечь ранку. Но было поздно. Не преодолев и средину дистанции, несчастный упал, жуткая боль парализовала мышцы, и через несколько минут наступила смерть.
Сторож, дремавший у почти затухшего костра, услышал слабый крик, но не сразу поспешил на помощь. Показалось, что ли? Подбросил в костер валежник. Потом все-таки решил проверить. Не торопясь, встал, огляделся, двинулся, неслышно ступая, вдоль шалашей. И наткнулся на труп.
Сначала сторож разбудил Короса. Затем уже Корос разбудил Зукуна. Зукун на всякий случай поднял Уну, спавшую с детьми в соседнем шалаше. Колдунья и опытная знахарка, посмотрев на посиневшее и опухшее лицо покойника, диагноз поставила почти моментально. Корос, тщательно исследовав землю вокруг землянки, подтвердил — есть следы змеи.
Приступили к допросу Дула. Тот уже очухался, но реальность, как всегда, смешивалась у него с вымыслом. По словам дикаря, под утро в землянке побывал гигантский ящер с головой змеи. Больше Дул ничего не помнил, даже того, что играл на свирели.
Вождя рассказ чудаковатого дикаря, к которому он испытывал непонятную симпатию, напугал. Не иначе, как знак. Высшие силы навязчиво намекали на что-то. Но вот на что? Неужели в шкуре ящера к Дулу явилась Вада? А потом укусила охранника? Не означает ли это, что Вада недовольна и требует принятия каких-то мер? Каких? Освободить Дула? Организовать ее поиски? Необыкновенные способности дочери колдуньи начинали вызывать у Зукуна мистический трепет. Да, неспроста она тогда так напугала Уну.
Зукун настолько поддался настроениям о паранормальности происходящего, что даже поинтересовался у дикаря — не говорил ли чего ящер? Дул, наморщив лоб, впал в глубокое раздумье. Его размышления прервал Корос.
— Большой был ящер? — спросил следопыт участливо ласковым голосом.
