— Ха! Тыщу! Больше дадут. Это же зо-ло-то, а то бумажки. — Вячек глядел на меня с сожалением.
Удивительные все-таки мы были дураки! По четырнадцати стукнуло балбесам, а никакого представления, что сколько стоит. А впрочем, я уж сейчас не помню, может, мы и понимали, что в руках у нас не такая уж драгоценность. Может, нам просто нравилось играть в этаких всемогущих богачей. Наверное, мы поэтому и оттягивали момент реализации нашей пятерки, потому что предчувствовали разочарование.
Больше тысячи! С ума сойти можно!
Мы стали подозрительны и осторожны. Вечерами ходили только по хорошо освещенным улицам, по очереди сжимая в руках злосчастный золотой.
В школе мы хватали двойки, но шептаться не переставали. Шептались мы целыми днями, чем раскалили любопытство всего класса до белого, опасного каления.
Нас пробовали расспрашивать, но мы помалкивали. И я чувствовал, что нас скоро будут бить. Это я всегда чувствовал точно и задолго, как хороший барометр-анероид грозу.
Вячек прибежал взъерошенный и красный.
— Сашка, — заорал он с порога, — а вдруг ОНА фальшивая?
Я оторопел:
— А п-почему она должна быть фальшивой?
— А почему нет? Сколько угодно! Я читал. Царский строй прогнивал и...
— А как узнать?
— Если она настоящая, должна стоять на ребре, — сказал Вячек, — я все разузнал. Гони монету.
Я сунул руку в карман и побелел. Монеты не было.
— О-она у т-тебя, — сказал я, точно зная, что это не так.
Вячек медленно опустился на стул.
В тот миг я понял, что чувствуют банкроты — всякие там проигравшиеся биржевики, бизнесмены, рантье и прочие буржуи. Очень им бывает плохо, товарищи. Уж вы мне поверьте.
Вячек сидел, опустив руки, и глаза у него были, как у дохлого судака.
— Потерял... — прошептал он.
Я снова сунул руку в карман, и палец провалился в дырку. Монетка была в подкладке. Уф-ф! Потом мы ставили ее на стол, и она падала.
— Фальшивая... — шептал Вячек.
И снова все рушилось. Голубые мечты и меркантильные вожделения таяли, как масло на раскаленной сковороде.
Вячек вялой рукой задрал скатерть, поставил пятерку, и она стала на ребро как миленькая.
Но восторга в наших душах не было. Их утомили потрясения.
Мы познали коварство золота.
И тогда мы решили продать пятерку.
Скупочный магазин на улице Рубинштейна пользовался славой темной и скользкой.
Вернее, не магазин, а то, что вокруг него делалось.
Мы были в курсе дела, — Вячкина отца избрали заседателем, и он рассказывал, что недавно судили шайку мошенников, которые орудовали возле этого магазина.
