— Тогда дайте мне адрес Ленина, я сам напишу! Буткпн поймал руку Лебедева, мягко пожал ее.
При всем уважении к вам, — проговорил он с мольбой, — сделать этого я не могу. Вы сами знаете: не имею права. Но если вы дадите мне письмо — оно будет послано…
Бесцельным становился дальнейший разговор, бесцельно было ждать возвращения Гутовского, если действительно его не было в Томске, и Лебедев в ту же ночь уехал обратно в Красноярск, даже не повидавшись с Крамольниковым. С ним он встретился несколько позже, когда тот в качестве агента Союзного комитета сам приехал в Красноярск — агитировать за всеобщую стачку. Лебедев передал ему привет от Арсения, рассказал о поездке в Томск и поделился своими сомнениями о Буткине. Крамольников слушал, поглаживая черные жесткие волосы, спадавшие ему на лоб. Сквозь круглые очки в роговой оправе внимательные молодые глаза Крамольникова казались особенно большими и словно видящими все насквозь.
Знаешь, Михаил, — сказал он, когда Лебедев закончил свой рассказ, — Буткин, конечно, завзятый меньшевик, и человек он поганый, неискренний. Но все же он социал-демократ и выполняет поручения Союзного комитета.
Который весь забит меньшевиками, — вставил Лебедев.
Ну а что же делать? В нашем глухом, тяжелом подполье и при нашей организационной неустроенности нам разделиться не так-то и просто. Тем более что есть надежда на Третий съезд, который заставит их подчиниться политической линии большинства. А пока будем бороться: насколько это удается — вместе с меньшевиками против самодержавия, а в полной мере — против идей меньшевизма. Невозможно в России сделать одновременно две революции: одну по-ленински, а другую по рецептам меньшевиков. Ведь они тоже стремятся к революции. Какой — это другое дело. Но им не скажешь: «Отойдите вовсе прочь, мы сделаем революцию одни, без вас». И даже если сказать — все равно они будут работать на параллелях с нами. То есть, вернее, мешать нам. И тем сильнее, чем резче будут наши разногласия. Нет, Михаил! я все же думаю, что Третий съезд решительно улучшит положение внутри партии и слова «новоискровец», «меньшевик» у нас исчезнут из обихода. Будет единая воля, мысль! Будем ждать съезда. А что касается Буткииа… Ну да, он меньшевик, и даже один из самых дрянных меньшевиков. Но все же не предатель. Это исключено.
А у меня, Григорий, интуитивно сложилось твердое убеждение, что Буткин у Козинцова сидел где-то за дверью, и если бы я решительно не заявил, что до перевязки не скажу ни слова, Козинцов устроил бы нам очную ставку.
