Теперь, снова и снова вспоминая те страшные минуты, я понимал, когда Корриган произвел свой смертельный выстрел. Это было сразу после взрыва, когда мы почти добрались до Двери. После грохота взрыва я не слышал выстрела — но почувствовал, как дернулся у меня на руках Ив. Скорее всего, Корриган стрелял в меня — а попал в Ива.
Пулю я спрятал в карман и еще долго сидел, глядя на город. Потом, посмотрев на часы, встал. Мне пора...
Мой разговор с начальником Службы Контроля был очень долгим и обстоятельным. Но изменить уже ничего не мог: я принял решение, еще когда лежал в больничной палате. И когда мне предложили занять в Отделе место Ива, я отказался и сообщил, что возвращаюсь к даотам.
— Кир, ты потом очень долго не сможешь сюда вернуться, — сказал начальник Службы, он выглядел очень уставшим. — Мы приняли решение на время отключить все Двери. Это вопрос нашей безопасности.
— Я понимаю. Но у меня есть дела в том мирю.
— Хочешь поквитаться с Корриганом?
— Попытаюсь. Такой человек, как он, не должен жить на этом свете.
— Ты же знаешь, Кир, у нас запрещены убийства.
— У вас, — согласился я. — Но я гасклит, и мне можно все.
— Так нельзя, Кир. Ненависть опустошает Душу.
Я смотрел на собеседника — и все больше понимал, какие мы разные. Да, он говорил очень правильные слова, я готов был подписаться под каждым из них. Но когда убивают твоего друга, даже такие слова перестают что-либо значить.
— Когда вы отключаете Двери?
— Через неделю, чтобы все наши успели вернуться. Да, и еще: завтра утром мы хороним погибших.
— Да, я знаю...
Я действительно знал об этом: тела Эйла и его команды вернули еще вчера вечером. Опасались, что Корриган может устроить новую засаду, но
этого не произошло. Тела погибших перенесли в местный Дом Торжеств — язык не поворачивался теперь его так называть.
Мы беседовали с начальником Службы еще очень долго, но в итоге так и остались каждый при своих взглядах. Выходя от него, я уже знал, что
больше мы с ним никогда не встретимся.
* ♦ ♦
Альварос и Алина уже знали о случившемся. Знал и Чуй, именно поэтому он был непривычно тих. Кота не было, он никогда не задерживался долго на одном месте. Котяра ты, Котяра, — мог бы предупредить...
— Он не мог предупредить, — тихо ответил Альварос, когда я высказал эту мысль вслух. — Ему не дано самому заглядывать в будущее. Иногда Кот что-то говорит, но он сам не знает, откуда у него появляются эти мысли.
Мы сидели за столом, перед нами стояли маленький бочонок эля и миска сушеного мяса. Эль принес Чуй — по его просьбе я дал ему денег, он пропадал где-то два часа и действительно притащил бочонок великолепного свежего эля. Не знаю, где он его отыскал, отсюда только до города два часа пути. По словам Чуй, в день памяти надо пить свежий, только что сваренный эль.
