Алина сидела на скамейке, поджав ноги, ее взгляд был непривычно пустым. Когда она изредка смотрела на меня, я невольно отводил взгляд, чувствуя свою вину за случившееся. Так произошло и сейчас.
— Ты действительно решил пойти к Виго? — спросила Алина, взглянув на меня.
— Да, — кивнул я, не поднимая глаз. — Он единственный, кто может помочь.
— Боюсь, что и он не сможет, — вздохнул Аль- варос. — Корриган очень силен.
Стало очень тихо, я смотрел на яркий огонек свечи и думал о том, почему так несправедливо устроен мир: хорошие люди погибают, а негодяи живут и здравствуют.
— Темно уже, — сказал Чуй, посмотрев окно.— Выйдем...
Он взял свечу, вылез из-за стола и вышел из дома. Мы последовали за ним.
За домом, у ручья, все уже было приготовлено. Чуй поднес свечу к сухим веткам, пламя быстро перекинулось на них. Мы сели чуть в стороне от костра, Чуй подождал, пока огонь хорошо разгорится. Потом взглянул на звезды, сложил руки перед грудью ладонями вверх — и запел...
Странная это была песня. Тихая и заунывная, на неведомом мне гортанном языке, она рвала душу. Голос Чуй плавно поднимался и так же плавно затухал, чтобы через секунды вновь зазвучать в ночи. Порой, когда Чуй брал особенно низкую ноту, я чувствовал дрожь в груди, даже пламя костра начинало трепетать, пуская к небу вереницы гаснущих на лету искр. Я не понимал слов песни, это был древний язык фаркахов. Но более печальной и по-своему торжественной мелодии мне еще слышать не доводилось. Я заметил, что по щекам Алины текут слезы, потом с удивлением увидел рядом с ней Кота. Он сидел, глядя на огонь, в его глазах отражалось мерцающее пламя.
Потом все кончилось. Трепетали на подернутых пеплом углях последние языки пламени, на душе у меня было нестерпимо горько. Чуй опустил руки, склонил голову. Не говоря ни слова, повернулся и пошел к лесу. Мелькнула среди ветвей его спина, я услышал хруст сухих ветвей под его ногами. Затем все стихло.
— Куда он? — спросил я.
— Ушел к себе. Ему надо побыть одному, — от- ветил Альварос, глядя на догорающий костер.
Стало очень тихо.
— Как странно, — сказал Кот и не по-кошачьи тяжело вздохнул. — Я живу уже очень давно, но еще никогда мне не было так грустно. Ив был хорошим человеком и верным другом. В то же время я чувствую радость — так как знаю, что однажды мы с ним обязательно встретимся. Мы встретимся все вместе, мы будем сидеть на освещенных звездным светом камнях и слушать лунную песню Чуй. Это будет совсем другая песня, песня торжества любви и дружбы, песня счастья и радости. Потом мы пойдем к Хрустальной Горе встречать рассвет. Алина будет смеяться и бросать вниз куски хрусталя, а Ив громко кричать и слушать горное эхо. Мы будем беззаботны и счастливы, и впереди у нас будет вечность...
