Громыхнуло так, что с окрестных деревьев посыпались листья. Шквал выстрелов расколол тишину, словно молнии небесные. Пионеры вступили во сражение. Нет! Я не могу сидеть здесь, в безвестии и бездействии. Я нужен им и я иду к ним. Господь моя защита!..
Я бежал на звук выстрелов, как вдруг прямо над моей головой что-то противно взвизгнуло. Я пригнулся, словно отдавая поясной поклон и побежал дальше, туда, где преславные и прехвальные пионеры гнали и истребляли врагов Господа и рода людского…
— Стой, дурак, куда!..
Как это я не наступил на Марию?! Оказывается, она лежала прямо возле моих ног, быстро стреляя из своего громоздкого оружия. Я пригляделся и изумился. Оказывается, вокруг меня были пионеры, которых я не заметил сразу. Вот один из них приподнялся, бросил что-то и тут же рухнул, точно подкошенный наземь. Уязвлен еси!
Я попытался броситься к нему, но Мария неожиданно взмахнула ногой… и я оказался на земле. Она тут же перекатилась поближе и придавливая меня к земле своим мощным, прекрасным телом, закричала в самое ухо:
— Куда?! Куда, дурень?! Убьют тебя — мне что делать?! Лежи! — и тут же прямо над моей головой оглушительно загрохотало. Мария побивала силу бесовскую!..
Стихло все так же внезапно, как и началось. Пионеры поднимались, отряхивались и шли туда, где совсем недавно стояли лагерем враги, а теперь лежали лишь их бездыханные тела. Только двое раненых корчились, в муках ожидая прихода своего часа.
Мария вскочила на ноги, рывком подняла меня, и принялась ощупывать, непрестанно вопрошая:
— Тут болит? А тут? Скажи, где болит?..
— Да нигде не болит, Мария, нигде. Неуязвлен аз…
— Да когда ж ты начнешь по-человечески разговаривать, наказание ты мое!
Она порывисто обнимает меня и неожиданно шепчет в самое ухо: «Люблю»…
— …Маринка, кончай обниматься, успеешь еще. Тут Мишку зацепило, пусть твой Алеша посмотрит…
Я тороплюсь к немощному. Затем к другому, к третьему, когда вдруг ударяют два взрыва и тут же многоголосый крик с поляны:
— Санитаров! Алешу позовите! Санитаров! Алешу!..
…Я склонился над умирающим отроком, положил ему руку на лоб:
— Господи, Иисусе Христе Сыне Божий, заступи, спаси, помилуй и сохрани Боже, Твоею благодатию душу раба Твоего Ивана, и грехи юности и неведения его не помяни, и даруй ему кончину христианску, непостыдну и мирну…
Ваня смотрел на меня, но уже не видел. Его глаза неумолимо затягивала смертная дымка, та самая, что отделяет мир живущих, от мира усопших…
