Дома Кольцова уже ждал Болотов.
– Ну и что сегодня нового? Вы ведь ходили на встречу? – после приветствия, спросил Илья Кузьмич.
– Ничего.
– Собирайтесь, мы переезжаем в другое место.
Павлу хотелось еще хотя бы день, может быть два, оставаться здесь. Он все еще на что-то надеялся. Но понимал, что он – не в России и это тот случай, когда решения принимает не он, а за него. А он должен только им подчиняться.
Они покинули этот обжитый Кольцовым полуподвальный пенал, поднялись на пол-этажа. Павел вышел на улицу, Болотов на какое-то время задержался, видимо, чтобы вернуть хозяйке жилища ключи. Хозяйка была полька. Стоя на улице, Павел слышал ее кокетливый смех и отдельные польские слова:
– То я невьем… Ах, цо пан мувиць!.. Бардзо дзенькую. Довидзенья.
«Фиат» стоял в квартале от их жилья, в узеньком глухом переулке. Павел понял, что добросовестный Болотов и в этом выполнял строгие наказы Жданова или Фролова об осторожности.
Немало поплутав по парижским улицам, они наконец выехали на одноэтажные городские окраины. Туман рассеялся около полудня, но и сейчас дома, и деревья, и островерхие копны сена все еще не просохли. Они поблескивали и искрились под низким осенним солнцем. Большую часть жизни проведший среди тесных городских строений, Павел с восхищением вглядывался в проплывающие за окном автомобиля мирные сельские пейзажи.
– Французский остров, – тоном гида произнес все время молчавший Болотов, когда Париж уже давно остался у них за спиной.
– Где остров? – не понял Кольцов.
– Я тоже хотел бы его увидеть, – улыбнулся Илья Кузьмич. – Так французы называют это место.
Возможно, когда-то, миллионы лет назад, здесь и в самом деле вокруг возвышающегося плоскогорья плескались волны, или это просто фигуральное выражение? Во всяком случае, воды вокруг было действительно много. Тут и Сена, и Уаза, и Тэв, и Марна – десятки рек и речушек. Сплошная вода. Может, потому и назвали этот чудесный уголок французской земли островом?
Поездка была восхитительная. За каждым поворотом дороги возникали все новые и новые пейзажи, словно какой-то волшебник выстраивал на их пути чудесные декорации. Автомобиль то бежал под сумеречной сенью дубравы, где только узкие солнечные снопы света пробивались к земле сквозь густые кроны деревьев, то вырывался на ярко освещенный простор и мчался среди уже убранных полей, на которых некими памятниками лету стояли строгие островерхие копенки. Вдруг перед ними на взгорке вставал красивейший собор, несколько уменьшенный парижский Нотр-Дамм, или же «фиат» влетал в маленький, почти игрушечный, городок с аккуратненькими домиками, покрытыми разноцветной черепицей, и с неторопливо идущими по своим делам прохожими.
