В какой-то степени это относилось и к Миронову. Знание французского, умение носить свою старую поношенную одежду, как модный фрак, иногда проскальзывающие слова и жесты, дошедшие в сегодняшние дни из его далекой прошлой жизни, убедили Кольцова, что давным-давно Юрий Миронов действительно жил в семье потомственных дворян. Может, и обедневших, наполовину разорившихся, род которых уже не одно столетие прозябал где-то в российской глубинке. И все же это были дворяне, находились на некоей иерархической высоте. А затем произошли события, которые спустили Юрия по крутой лестнице жизни в самый низ, и он уже не находил сил, чтобы вскарабкаться обратно. Да и куда карабкаться? Рухнули те высоты, на которых издревле удерживались его предки.
Утро было серое и мглистое. Кольцов вскочил с постели, словно куда-то торопился, быстро оделся и снова, как и вчера, стал ждать. Не проводил в праздности и ничегонеделании время, не отдыхал, а ждал. Ждал того часа, когда они встретятся с Мироновым. Он верил, что сегодня это обязательно произойдет.
В кафе Кольцов, конечно же, не войдет. Он будет издали наблюдать за входом. Миронов увидит его и, как и прежде, привычно помашет ему рукой. Из предосторожности Павел уведет его в другое кафе, и там Миронов расскажет ему, почему столько дней не выходил на связь.
Павел уверил себя, что именно так сегодня и произойдет.
Он, конечно, допускал, что Миронов может не справиться с этим делом. Все оно держалось на одной тоненькой ниточке – Рыжем Раймоне. Если Раймон откажется с Мироновым разговаривать или скажет «ничего не знаю» и будет дальше на этом стоять, их веселая игра закончится. Все! В это Павел был готов поверить. Но что Миронов его обманет, в такой поворот Павел по-прежнему не верил.
В полдень, как и в прежние дни, Кольцов снова оказался неподалеку от знакомого кафе. Миронова пока не было.
Павел прождал еще около часа. Слонялся вокруг, однако не теряя из виду его вход. Потом, вопреки своим же опасениям и настойчивым предостережениям Фролова, зашел в кафе. И окончательно убедился, что Миронов и сегодня на встречу не пришел. И все же еще немного подождал, выпил чашечку кофе. И ушел.
Порой, возвращаясь домой, он совершал совершенно нелогичные для постороннего глаза поступки. Вдруг разворачивался и шел обратно. Нырял в чужие дворы и, если они были проходными, выходил на другую улицу, если нет – возвращался. Делал все, чтобы выявить слежку, если она за ним установлена. И убедился, что слежки нет.
