— Не совсем. Ты же знаешь, что раньше здесь была барская усадьба?
— Ну да, была. Так от нее мало что осталось, местные растащили и развалили все, что могли. Говорят, одни голые стены остались. Потом тут вроде дом отдыха собирались сделать, но слишком мало места, вот и отдали здание под детский дом. А когда здесь появилась Амалия, она на участке коттеджик для себя и дом для персонала выстроила. И что, ты хочешь сказать, что ЭТО обитает где-то там?! Но мы же не выходили из здания, я бы почувствовал свежий воздух, вот как сейчас.
— Правильно, не выходили.
— Но тогда… Слушай, я же изучил дом от подвала до чердака, был везде, кроме медблока. Не хочешь же ты сказать, что повел меня через больничку?
— Повел. Но ее мы прошли быстро, ты ничего не успел ощутить. Я, если честно, надеялся, что бункер мы так же проскочим…
— Бункер? Какой еще бункер? Нет здесь никаких бункеров, я бы знал!
— Он бы знал! — тихо проговорил Сережа. — О нем знают только эти уроды и мы… Те, кто умер там.
— А разве это происходит не в больничке?
— Нет, конечно. Вдруг все же проверка какая непредусмотренная нагрянет? Это ведь образцовый детский дом, и здесь живут счастливые дети, обожающие свою директрису. Воспитатели все добрые и ласковые, госпожа Федоренкова ночей не спит, стремясь обеспечить своим воспитанникам прекрасную сытую жизнь. Чистые светлые комнаты, довольные веселые дети, их вкусно кормят, хорошо одевают и тщательно следят за здоровьем. В больничке, то есть в медблоке, все оборудовано по высшему разряду: одноместные палаты с телевизором, одноразовая медицинская фигня, накрахмаленные простыни, чертова куча всяких лекарств, усиленное питание. И по документам все в порядке, фиг докажешь, что здесь проводят опыты, нет, здесь лечат несчастных, обиженных судьбой деток! — Сережка почти кричал. — Вот только проводить хирургические операции в условиях детского дома категорчески запрещено. И наличие в медблоке операционной хрен бы Амалия смогла объяснить. Как и холодильные установки для хранения органов, специальные контейнеры для них же и… — Он на мгновение замолчал, словно задохнувшись. — И небольшую такую, аккуратненькую серебристую емкость, похожую на отделившуюся ступень космического корабля. В верхней части емкости имеется люк, внизу — отверстие для слива. Когда содержимое емкости теряет нужную концентрацию, его сливают в специальные бочки с химзавода и везут на утилизацию на этот же химзавод. У Амалии прекрасные отношения с руководством завода, она ежемесячно отстегивает этому руководству нехилую кучу баксов, а ей взамен обеспечивают поставку и утилизацию концентрированной соляной кислоты, не спрашивая, зачем это детскому дому.
