— Держите, голубушки, держите! — заходились в крике наездники. — Стадо в ваших руках…
Вслед скоту неслись-катились охапки сена, и по пятам преследовал поросячий визг. Дядя Тант с близнецами, уступая дорогу, свернули на пастбища. И здесь они увидели блуждающий вдалеке неяркий огонек. Кто же это отважился идти против такого сумасшедшего ветра? Наверное, трактор или бульдозер?.. Хотя они в такую бурю легко могут увязнуть в болоте или сорваться в карьер.
Путешественникам захотелось разглядеть поближе этого храбреца, и они направились в ту сторону, наперекор ветру. Вскоре их глазам предстала одиноко бредущая по лугу фигура. Это была женщина, которая спокойно приближалась к ним, прикрыв ладонью какой-то светящийся предмет. Казалось, вокруг ни ветерка, на ней даже не развевалась одежда.
Аудрюс первым узнал Кастуте по ее клетчатой сумке, что висела на руке. Прижав к груди, она осторожно несла кактус, на котором розоватым огоньком светился цветок.
— Рамунас мне подсказал, что вы свернули сюда, — проговорила она с легким придыханием. — Так хотелось показать вам своего питомца… Поглядите, как красиво расцвел! Полюбуйтесь…
Пока они любовались кактусом, передавая горшочек из рук в руки, Кастуте вытащила из сумки все те вещи, которые вернул ее крестник.
— Рамунаса я решила наказать. Все поделю между вами: бинокль — Аудрюсу, часы — Угнюсу, а портсигар — дяде Танту.
— Да ведь я не курю, — хмыкнул Тант.
— И не надо. Я туда уложила пакетики с чаем, в дороге пригодятся.
Дядя Тант открыл портсигар и раздалась мелодичная музыка. Чтобы ее услышать, нужно было позабыть все передряги, заботы, досаду и настроить скрипочку своей души, чтобы она звучала в лад с этим нежным перезвоном. Только тогда можно было почувствовать, какая волшебная эта мелодия. Наверное, так действовала на людей и дудочка Доваса. Даже ветер заслушался и поутих, даже гром перестал греметь. Все потихоньку улеглось, тучи рассеялись, и на востоке ярко засияло красное солнце.
— А теперь я, пожалуй, пойду, — проговорила Кастуте.
— Вместе пойдем, — ответил Тант, поцеловав ей руку за портсигар, — только проводим сначала Угнюса и Аудрюса до того Дуба, где расходятся дороги. Пусть каждый выберет свою и отправляется по ней.
Вскоре все они очутились возле точно такого же дуба, который когда-то подарил братьям палочку-посох. Дерево не только обгорело — не стало листьев, ветки пообломались, кора облупилась. Ствол мертвого дуба пещрел инициалами, а на верхушке, куда не всякому забраться, бросалась в глаза вырезанная надпись: «В ДОРОГЕ ПОТЕРЯЕШЬ, ДОМА НЕ НАЙДЕШЬ».
