Хорошо бы, перед сожжением стражник выпил быстрого яду… Нет! И думать не смей! Где твое королевское достоинство? Если переживать над каждой головой, как бы собственную не потерять!
— Я здесь, ваше величество!
Павлин вздрогнул. Сколько раз он запрещал Игнасию появляться из воздуха. И столько же раз хитрый волшебник извинялся. Король вздохнул.
— Простите меня, ваше величество, — проговорил Игнасий. — Как и всегда, виной моему проступку — забывчивость. Прошу великодушно простить меня, ваше величество, и заверяю вас, что впредь буду являться, как и подобает являться к милостивейшему повелителю, что означает — я буду пользоваться вратами ваших покоев будто нижайший смертный…
— Достаточно, Игнасий, — улыбнувшись впервые за нелегкий вечер, остановил его Павлин. — Твои извинения приняты.
Король помолчал. Зная наперед, о чем будет говорить правитель, Игнасий не нарушил молчание, потому что в его зыбкой памяти иногда всплывали сиротливые пункты этикета.
— Я совсем недавно коронован, Игнасий, я молод, — начал король. — И мне известно, что не следует начинать царство с крови. Но! — Павлин повысил голос. — Властителю не подобает терпеть. Сегодня я сосчитал число лишних голов на плечах. Эти головы поутру сбросят в ров! А тела отвезут в синюю долину на растерзание ночным хищникам!
Игнасий поклонился. Король продолжал:
— Палачу не впервой надевать маску и рубить топором. Но меня заботит ее величество королева-мать. Она никак не расстанется с призрачной властью королевы. Но король — я! И мне не помешает ни она, ни ее сестра, принцесса тупого Сатобея! Я углядываю в посланном мне случае длань провидения.
Король перевел дух.
— Жизнь подданных — моя жизнь, не правда ли, Игнасий?
— Это так, ваше величество. — Игнасий поклонился.
— И? — нетерпеливо вопросил король.
— Она непременно вмешается, ваше величество, непременно, и станет выслушивать советы своей сестры Зоиады, принцессы Сатобея — Желтого Острова. И вместе они будут серьезной помехой к исполнению указов юного короля, вашего величества. А это отразится на вере подданных в вас.
— Так ты отказываешься мне помочь, Игнасий? — Глаза короля сверкнули.
— Мой долг повиноваться вам, ваше величество.
— Это дерзкие слова, Игнасий! — Король нахмурился.
— Да простит меня ваше величество. Не смею говорить, но предстоящие казни мне видятся не вполне обдуманным поступком. — Колдун вновь поклонился, глубоко и с достоинством.
Королю показалось, что косматая голова колдуна прошла через ковер и углубилась в каменный пол.
