Снилось ему, что он идет по этому же лесу и разговаривает с деревьями, травами, окликает пробегающих животных. А они молчат, почему-то молчат на этот раз, словно что-то случилось.
Он проснулся, когда еще едва светало, и долго лежал, не решаясь будить измотанных товарищей. Потом, повернув голову, увидел, что Калнынь тоже не спит и смотрит на него.
- Ты что? - спросил он шепотом.
- Мне странный сон приснился, - ответил тот. - Я, еще совсем молодой, - то ли курсант, то ли сразу после выпуска - иду со своей девушкой, уже не помню, как ее зовут. Мы сворачиваем с Литейного на Невский. Кругом народ, шум, толкотня, а я иду, держа ее за руку, и мы все время смеемся от счастья. Народу все больше, давят со всех сторон, невозможно пройти. Я предлагаю ей взлететь, мы взлетаем и летим над толпой. И смешно, и страшно, но никто на нас не смотрит. Хотим взлететь еще выше, но нельзя везде над головой провода, сплошная сеть проводов. И тогда мы влетаем в раскрытое окно, я вижу, что это моя комната, а на стуле - походный костюм, и вещи собраны, и с тоской понимаю, что завтра старт.
- Грустный сон, - вздохнул Спиридонов, - я никогда не говорил тебе, но почти все мои сны за тридцать лет - только о том времени, до полета. До последнего полета.
- Это понятно. Там мы были молодыми.
Спиридонов полежал еще немного, потом набрал воздуха и рявкнул, что было мочи:
- Штурман Кирабаев!
- Слушаю, - отозвался сзади глухой сонный голос.
- Доложите обстановку.
Кирабаев заворочался, оглядываясь, потом четко отрапортовал:
- Командир! Прямо по курсу и вокруг глухой лес. Небо чистое, температура около двадцати по Цельсию.
- Просматривается ли цель?
- Нет еще. Но есть надежда, что идем правильно.
Они снова упрямо шли на запад. Калнынь отстал и тащился сзади, тихо ругаясь сквозь зубы и проклиная бродягу Павлова. Лес начал редеть, они обрадовались, прибавили шагу и еще через час ходьбы увидели сквозь частокол деревьев огромную поляну впереди. Что-то на этой поляне было, что-то очень необычное, огромное, ни на что не похожее.
- Ты видишь?
Кирабаев кивнул и, обернувшись к Калныню, взволнованно крикнул:
- Давай быстрей!
Последние двадцать метров они почти бежали.
"Почему мы так спешим?" - подумал Спиридонов, с тревогой прислушиваясь к бешено стучащему сердцу.
Они вырвались из леса и, пробежав еще немного вперед, остановились.
Посреди поляны на высоком постаменте высился огромный памятник, целая скульптурная группа - четыре человека в костюмах космонавтов стояли, обняв друг друга за плечи.
