Вот теперь Галина Юрьевна почувствовала себя полной дурой. Сумасшедшей психопаткой. Клинической идиоткой. Потому что по всему выходило, что с нормальным человеком такое не приключается.
Глупо скользя взглядом по присутствующим, лейтенант Геращенко искала выход — и не находила. В логическую схему факты не укладывались: либо это не она привезла вчера этого ребенка, либо она — но не этого. Но здесь утверждают, что она и что этого.
— Ты Женя?
Мотает головой.
— Саша?
Кивок.
— Кулик?
Кивок.
— Тебя я привезла?
Кивок.
— Там, откуда я тебя привезла, сколько собак?
Три пальца.
— А кошки есть? Сколько?
Разводит руками — очень много.
Какая прелесть. Как его еще можно проверить?
— Какой этаж?
Три пальца.
— Номер квартиры.
Три пальца. Потом четыре.
— Маму как зовут?
Пишет в воздухе: М, А, Р, И, Н, А…
Черт!
— Может, уйдем пока? — предложила Ирина Николаевна.
— Вы не понимаете. Я в твердом уме и трезвой памяти сдавала вчера другого ребенка!
— Давайте поговорим не при детях, ладно? — Воспитатель легко дотронулась до плеча Галины Юрьевны.
Они уединились в игровой комнате.
— Объясните, в чем дело, — потребовала Хоромская.
Инспектор объяснила.
— Что-то не клеится, — заметила Ирина Николаевна. — Если вы утверждаете, что привезли не этого ребенка, то ваши слова должен подтвердить врач. Ребенка осматривали?
— Да. Она еще сказала, что мальчик явно домашний — ни чесотки, ни вшей, одет чисто.
Позвонили дежурившей вчера медсестре. Та подтвердила, что ребенка зовут не Женей, а Сашей, все время молчал, только плакал. Не удовлетворенная устным ответом, Галка попросила медсестру приехать, и та, явившись через полчаса, без зазрения совести подтвердила, что инспектор Геращенко именно этого мальчугана и привезла.
Вызвали вчерашнего дежурного воспитателя. Тот жил рядом и прискакал через пять минут.
Геращенко совершенно сникла: воспитатель тот, и медсестра та, и помнят все до мелочей… но ребенок-то не тот!
А тут еще Лопаницын приперся, мокрый, вонючий и злой.
— Ты уже здесь?
— Это со мной, — успокоила Галина восставшую Хоромскую. — По тому же вопросу.
— Значит, сбежал, субчик? — Старлей уселся на стул возле двери. — И дружка прихватил?
— Никто у нас не сбегал! — отрезала Ирина Николаевна. — И почему в таком тоне?
— Скажите, пожалуйста, какие мы нежные, — скорчил рожу участковый.
— Хватит паясничать! — рассердилась Хоромская. — Вошли без стука, обвинения какие-то беспочвенные предъявляете, кривляетесь, как малолетний хулиган. Вы офицер или гопник?!
