— А там?
— А там позавчера… — Прохердей еще немного покряхтел и вылез из бороды. — Готово!
Теперь борода топорщилась во все стороны и напоминала изрядно потрепанный жизнью ершик для чистки унитаза.
— Эй, верзила, руку подай! — потребовал Громыхайло.
Сууркисат протянул руку, но в этот момент карлик прыгнул куда-то вбок, а между ладонью Трефаила и бородой астронома образовалась электрическая дуга, грохнуло — и у жертв коварного карлика вырвалось:
— …!..!..!!!!
Откуда-то издалека до них донеслось:
— Сами такие!
Мумукин порывался уже броситься в погоню за подонком, но Влас прошептал:
— Тихо! Я его вижу. Быстро бегает, гад. Что-нибудь острое есть?
Трефаил не мог ответить — его контузило. По той же причине молчал и Унд Зыпцихь. Мумукин яростно шарил по карманам, но единственное, что нашел, — это значок «Передовик производства». В бессильной злобе он выбросил проклятую безделушку, и тут же раздался крик боли и удивления.
— Дядя, ты ему ногу проткнул. — Великан от восторга разве что не прыгал. — Ты его тоже заметил?
— Кого?
— Ну этого… экскаватора!
— Эсквайра, неуч, — донеслось издалека.
— Я что, попал? — недоверчиво поежился Тургений.
— Да ты вообще попал, падла! Я тебя достану, на хлястики порву! — орал Громыхайло.
— Где он? — пришел в себя Трефаил.
— Там, — хором ответили Мумукин и Влас.
Сууркисат решительно направился в ту сторону, куда указали спутники.
— Что он там бормочет? — не понял Тургений.
Влас прислушался:
— Да все слово какое-то повторяет…
— Какое?
— Геноцид. А что это?
За всеми треволнениями мы как-то выпустили из виду, что же изменилось в жизни Архипелага после роковой передачи.
Казалось бы — ну чему тут меняться: кто в наши дни слушает паровое радио? Жалкие единицы.
Именно эти жалкие единицы разнесли слух об эпохальной оговорке по всему Сахарину за какой-то час. Опасаясь что-либо предпринимать без санкции Эм-Си Кафки, Худойназар Лиффчинг не удосужился дать в следующем выпуске новостей опровержение слов Мумукина, что послужило для сотрудников радио не самым лучшим примером: Ле Витан, втайне завидовавший успеху Тургения, взял да и повторил его слова в следующем эфире. Реакции со стороны властей не последовало никакой, ибо все силы комитета общественного трудоустройства были брошены на поимку диссидентов.
Ле Витана слушал уже весь Сахарин, потому что после распространенных слухов обыватели прильнули ушами к паровым коммуникациям в надежде еще раз услышать вожделенные слова о родном государстве. И слова эти повторились.
