Травля русских историков | страница 20

«По своим политическим убеждениям, — показывал С. Ф. Платонов на допросе 26 июня 1930 года, — в прошлом я являлся и являюсь в настоящем и в будущем сторонником германской ориентации для нашей страны»^>{78}. Это же подтверждают и показания Е. В. Тарле. Платонов, по его словам, являлся убежденным германофилом, считающим большой ошибкой, вызванной «минутным ослеплением», русско-германскую войну 1914–1917 годов, и никогда не упускавшим случая, чтобы отметить «трудолюбие, организованность и культуру немцев»^>{79}. Германия, считал С. Ф. Платонов, сыграла крупную роль в экономической и культурной жизни России XVIII–XIX вв. Ценил он и ее заслуги в развитии русской исторической науки, которую называл дочерью науки германской. Оказавшись в результате Первой мировой войны в одинаково «униженном» положении, и Россия, и Германия должны были, по мнению С. Ф. Платонова, стремиться «к возвращению им прежнего положения великих держав, хотя бы и с новым внутренним строем, политическим и социальным, но с абсолютной свободой от каких бы то ни было давлений внешних и внутренних». Как перед русской, так и перед германской патриотически настроенной интеллигенцией стояла, считал С. Ф. Платонов, по сути одна и та же задача — «стать во главе движения по достижению национального освобождения»^>{80}.

Болезнь и смерть 11 июня 1928 г. жены, скончавшейся от рака, а также категорический отказ Москвы в заграничной командировке, которой он безуспешно добивался с 1927 г.^>{81}, тяжело отразились на самочувствии С. Ф. Платонова. Из тягостного внутреннего состояния его отчасти вывело участие в организованной в июле 1928 г. германским Обществом изучения Восточной Европы Неделе русских историков в Берлине. Правда, старый недоброжелатель С. Ф. Платонова М. Н. Покровский был против его участия в Неделе и согласился на его включение в состав советской делегации лишь в последний момент благодаря требованиям немецких ученых, в частности профессора Ионаса.

Осознание С. Ф. Платоновым логического конца своей административной и научной карьеры просматривается в это время в его переписке с Ф. А. Брауном, к которому он прямо писал о своей мечте «освободиться от всех своих должностей, кроме Археографической комиссии»^>{82}.

Но покойной старости, на что вправе, казалось бы, был рассчитывать С. Ф. Платонов, не получилось. Неожиданное избрание С. Ф. Платонова 7 марта 1929 г. академиком-секретарем отделения гуманитарных наук АН СССР — избрание, которому он не мог или не захотел противиться, не только положило конец этим планам, но и окунуло престарелого академика в водоворот событий, выплыть из которого ему уже не удалось.