На счетчике же оказалось всего два шиллинга и шесть пенсов, когда такси остановилось на улице, где стояли высокие белые дома с большими окнами и внушительного вида подъездами.
— Вы уверены, что это тот самый адрес?—спросила Мэри.
— Вы сами мне его дали, мисс,— пожав плечами, ответил таксист. У него было хмурое лицо, а на носу сбоку красная шишка, похожая на маленькую сливу. Когда Мэри вылезла из машины и заплатила ему ровно столько, сколько показывал счетчик, он еще больше нахмурился. Тогда Мэри порылась в кошельке, дала ему два пенни, оставив себе ровно двадцать шиллингов, и сказала: «Большое вам спасибо за оказанную любезность», как всегда говорил дедушка, когда давал кому-нибудь на чай. Таксист посмотрел на пенни, усмехнулся, ответил: «Благодарю вас, ваша милость», поднял флажок, означавший, что машина свободна, и уехал.
Мэри посмотрела на дом номер четыре по Бэкингем-пэлес-террас. Мраморные ступеньки вели вверх, к тяжелой, черного лака двери. Сбоку торчали пуговки звонка, и около каждой из них была начищенная до блеска медная решетка. Мэри медленно поднялась по ступенькам. Она знала, что ей предстоит, нажав пуговку звонка, говорить в решетку, и почему-то это казалось ей гораздо более страшным, нежели постучать в дверь и ждать, пока кто-нибудь откроет.
На двери было пять пуговок. Возле четырех верхних не было никаких указаний, но рядом с нижней пуговкой висела табличка: «Привратник». Мэри помедлила, потом тихонько нажала.
Ничего не произошло. Она подождала с минуту, потом нажала сильнее. На этот раз открылась подвальная дверь и кто-то сказал:
- Да?
Мэри посмотрела вниз. Там стояла женщина, у которой был довольно устрашающий вид: она была очень высокая, с длинными черными волосами, большим крючковатым носом и с черной повязкой на глазу. Второй ее глаз сверкал яростью. «Как женщина-пират»,— подумала Мэри.
— Мистер Патель здесь живет? —спросила она.
— Не понимаю,— помотала головой женщина.
— Мистер Патель,— медленно повторила Мэри.— Он... Он черный.
Женщина опять помотала головой. Потом улыбнулась, обнажив целую челюсть золотых зубов.
— Иди сюда,— сказала она и махнула рукой, зовя Мэри за собой.
Пока Мэри спускалась по ступенькам вниз, женщина повернулась к двери и заговорила с кем-то внутри на непонятном языке.
Мэри замешкалась, боясь войти вслед за женщиной в подвальную комнату и чувствуя нелепость своего положения. Саймон, как всегда, оказался прав! Она поняла это, как только такси остановилось. Здесь могли жить лишь богатые и знатные, а не бедняк-иммигрант.
