- Кикоа, ну посуди сам, кто еще может вести его эфир? Ты же, кроме него, единственный, кто в этих завываниях хоть что-то понимает. Если заменить его блок шеаокана на поп-музыку, мы можем потерять рекламу Фонда военной силы, а еще - "Кабаков Лиму", куда постоянно таскается его королевское высочество жрать эту их пшенную кашу. А эти два контракта, это, считай, на пол-редакции зарплата.
Я пожимаю плечами.
- Да пожалуйста, Кинхау, я, собственно, не отказываюсь. Просто... Если это раз, ну два - ничего. А если его не будет десять дней?
Шеф ухмыляется:
- Если он дня через три не объявится, я его стану разыскивать через полицию как дезертира с фронта набора белой военсилы.
Я тоже усмехаюсь.
- Плюс, Кикоа, не забывай о премиальных, - многозначительно говорит шеф. - Что - плохо за один день заработать триста тридцать хоней?
- Ну да, - невесело шучу я, - две бутылки "хальяки" или коробка дури.
- А ты не трать деньги на вражескую дурь, - наставительно говорит шеф, не принимая шутки, - а если уж тебе совсем невмоготу, то жуй кишан, это по крайней мере патриотично. И недорого.
Шеф окутывается облаком сизого дыма дешевой сигары, а я выхожу из его клетушки в редакцию. Моя секретарша Гуна сидит на телефоне, увидев меня - улыбается всей своей шоколадной смазливой мордашкой. Я совсем недавно просек, что она в меня влюблена. А ведь я с ней уже год работаю, ничего раньше не замечал. Стоило развестись и потом потерять наложницу, чтобы внезапно найти возле себя такую кобылку! Черт, о чем это я думаю...
- Запряг-таки, - говорю я ей. - Готовься, сегодня мы с полудня до шести и потом в ночь.
Она, улыбаясь, кивает, продолжая говорить в телефон:
- Спасибо, я передам ему. Да-да, ваши соображения очень ценны.
При этом она, скромно не глядя на меня, сжимает коленки и ставит каблучки на треногу своего стула, поворачивая боком сжатые вместе стройные шоколадные ноги. Какие, черт, они теперь носят мини. А говорили - раз война, все модные магазины поразоряются.
Я тем временем спрашиваю Дооту, секретаршу Мин Даноо:
- Ну что, твой не объявлялся?
Роскошная массивная Доота отрывается от писем, пачками разложенных перед ней, и говорит:
- Не-а. И дома его нет.
Она удручена, хотя что ей - Оаки на нее все равно никогда никакого внимания не обращает. Что за мода у наших референток - влюбляться в ведущих? Впрочем, моя первая секретарша... Совершенно обратный пример. Я для нее как мужчина вообще не существовал. Хотя и она для меня как женщина - тоже. Гадина такая была, я ее уволил, потому что она на меня попыталась настучать. Там серьезный был момент, хорошо, Мин Даноо и шеф меня прикрыли, а то ковырять бы мне землицу в окопах на южном фронте. Да... зачем я во фронтовую командировку взял наложницу, идиот, идиот! Бедная Тиклу... что с того, что она была белая? Тиклу... Взял бы тогда жену - не надо было бы потом возиться с разводом... грех, конечно, так думать... Боги, о чем я все время думаю!
