Отрочество Ивана Санина | страница 6



Ваня погрузил руки в жемчуг. Глазам ласково, рукам ласково. Наклонил голову, коснулся жемчуга щекою.

— Нянь! А кто жемчуг-то приберёг?

— Господь Бог! Всё на белом свете от Бога… Девицы-красавицы тебе рубашку к Троице жемчугами разошьют. Как ангел будешь!

Ваня отпрянул от вёдер.

— Нянь! Ангелы бестелесные!

— Голубчик! Ты наш ангел, домашний. Ты — дитё, а дети у Бога чина ангельского.

В светлицу пришли дворовые женщины, принялись разбирать жемчуг. В одно сито окатный, круглый, в другое — половинчатый, в третье — уродец, туда же большие жемчужины. С голубиное яйцо попадаются! Ване — играться — отсыпали в глубокую чашку.

Брал жемчужину за жемчужиной, держал на ладони, подставлял солнечному лучу. О каждом человеке Бог ведает и о каждой жемчужине ведает.

Девицы, работая, разговоры завели. Одна сказала:

— Мне нонча деревня наша приснилась. Весь день работаешь, и во сне работала.

— Слава Богу! — порадовалась за девицу нянюшка. — Гулять во сне по деревне нехорошо, всё состояние потерять можно, а работа — к прибыли, к доброму здоровью.

— А я, Господи помилуй! — стыдный сон видела, — призналась Настенька, самая молодая из девиц. — У меня груди девичьи, а снились уж такие полные, аж носить было тяжело.

— Опять к добру! — истолковала сон нянюшка. — Долгая жизнь будет, а к старости так ещё и богатая.

— Ну, а коли что к печали приснится, к худу, к смерти — неужто спасения нету? — спросила рукодельница Агафья, примеряя Ване рубашку.

— Бог милостив! — вздохнула нянюшка, — От всех зол наших, от всех бед лучшее лекарство — подаяние. Молитва — дойдёт ли, нет? Это как молиться. А за милостыню Господь наградит.

— Верно! — обрадовалась Настенька. — Наши господа щедрые нищих обувать, одевать, кормить, потому и живут в богатстве, в согласии.

Вдруг вся светлица услышала:

— А сколько нужно подать милостыни, чтоб баскаки не ходили по нашей земле?

Ваня стоял с пригоршней жемчуга, протягивал диво иконам. Нянюшка слезами умылась.

— Ванечка! Господин ты наш пригожий! Ангел! Поспеши, радость наша, к матушке, она, чай, уж заскучала без тебя.

Ваня на порожке запнулся, на иконы посмотрел: «Услышит ли Господь, ежели все русские люди милостыню подадут? Ежели все дети, коли они ангельского чина, попросят Иисуса Христа вызволить православных из плена Орды?»

Прошёл по двору, за ворота и в церковь. На паперти сидели нищие. Семья погорельцев. Старуха, молодуха, малые дети. Детей было шестеро.

Никто руки не протянул, и Ваня даже обрадовался, у него ничего не было с собой.