– Говорит Мадам Зуфало, великий медиум. Я ушла в мир духов и не могу подойти к телефону. Оставьте сообщение, и я перезвоню вам, как только смогу. К сожалению, в ближайшем будущем это невозможно. Учитывая регрессию Марса, затмение Нептуна Сатурном, отсутствие Венеры в поле видимости, великая Мадам Зуфало решила… э-э… сделать себе каникулы на неопределенный период. Когда планеты займут нормальное положение, то же сделает и Мадам Зуфало. До того времени, когда это произойдет – если это произойдет, – оставьте послание после гудка.
Гудок.
– Мадам? Это Рейчел. Я хотела бы перемолвиться с вами словечком, как только вы закончите регрессировать.
Нана вырвала у нее трубку.
– Мадам? Это Бьюла. Рейчел немного не в себе. Я знаю, что между вами произошло некоторое недоразумение…
– Недоразумение? – Рейчел схватила трубку. – Недоразумение? – повторила она для автоответчика. – Это не было недоразумение. Мы превосходно поняли друг друга. И отметьте: я не немного не в себе. Я вышла из себя до самой Луны. И это ничто по сравнению с Заком. Он добрался до соседней галактики. И вы окажетесь примерно там же, если не дадите объяснений немедленно. Я думала, что вы верите во Франциску. Я думала…
Нана дернула за провод.
– Мадам? Говорит Бьюла. Вам действительно стоит объяснить Рейчел, что вы делали на дереве. Уверена, что у вас были разумные основания.
– Разумные? – Рейчел снова завладела трубкой. – Разумные? Для того чтобы размагнитить Заков методный котсмейстер, не было никаких разумных оснований. Все дело в том, что вы не верите во Франциску, а я теперь не верю вам. Не смейте больше переступать наш порог. – Она намеревалась бросить трубку, но Нана перехватила ее в последний момент.
– Мадам? Это Бьюла. Вы отдохнули, дорогая, и я надеюсь, что вы скоро разрегрессируетесь. Пока. Жду вас во вторник погадать мне.
Зак изменился. Рейчел стояла в дверях колокольни и робко смотрела на него. Он изменился сильно, и не в лучшую сторону. Ни следа не осталось от романтического влюбленного. Ни капли сочувствия, понимания и доброты. И страсти тоже не осталось. Не признаваясь и самой себе, более всего она сожалела о последнем.
Перед ней был только профессор Кингстон, суровый, замкнутый и неподступный ученый. Перемена мучила ее. Мучила гораздо больше, чем она представляла.
– Ну вы и махинатор, Эйвери, – проворчал Курт.
Она вздохнула, не споря. Что можно было возразить? Он прав.
– Разрешите представиться. Махинатор Эйвери. К вашим услугам.
