— Милая старая кляча… — Влажной ладонью он похлопал лошадь по морде; так же неторопливо вернулся к Маннихону, прошептал: — Ну-ка, засунь эту проклятую бутылку в карман! — И, взяв коллегу за руку, вытер последние капли жидкости о его рукав.
С виду жест казался таким дружеским, но Крокетт впился ему в руку пальцами словно железными крюками. Маннихон сунул бутылку в карман, и они пошли рядышком к ресторану.
Бар «Прекрасной провансальки» располагался параллельно витрине — бутылки с крепкими напитками выстроились рядами на стеклянных полках напротив и при свете с улицы сияли как драгоценности хорошо рассчитанный психологический эффект. В темной глубине ресторана видно довольно много посетителей — безмолвно поглощают дорогую французскую снедь — свои ланчи по десять долларов; зато в баре, кроме них двоих, никого. В салоне довольно прохладно — работает кондишна — и Маннихона охватила невольная дрожь, когда он усаживался на высокий стул у стойки, поглядывая на улицу через строй поблескивающих бутылок. Желтая лошадь отлично просматривается в зазоре между бутылками «Шартреза» и «Нойли-Пра»: не двигается, по-прежнему клонит голову — жара совсем одолела.
— Что будете пить, мистер Крокетт? — осведомился бармен. — Как обычно?
Здесь его прекрасно знают…
— Как обычно, Бенни, — ответил Крокетт. — И один «Александер» для моего приятеля.
— Крокетт никогда ничего не забывает. Стали наблюдать за недвижной лошадью через бутылки, пока Бенни готовил «Джэка Дэниела» и «Александера». Бармен поставил перед ними напитки, и Крокетт одним глотком выпил половину стаканчика. Маннихон медленно тянул свой «Александер».
— Горшок, — начал он, — мне в самом деле нужно с тобой поговорить. Вся эта наша затея сказывается на мне…
— Погоди! — оборвал его Крокетт.
На той стороне улицы возница фургона выходил из бара; забрался на козлы, взялся за вожжи — и в это мгновение лошадь медленно опустилась на колени и рухнула, в упряжке, на землю.
— Принеси-ка нам сюда еще по стаканчику, — попросил Крокетт. — Пошли, Флокс, ставлю тебе ланч. — И заказал жаркое из рубца по-кайенски и бутылку, крепкого сидра.
Да, этот Крокетт явно не типичный янки. Как только Маннихон увидел поданное блюдо, ощутил его аромат, — понял: теперь все внимание желудку. Когда ему приходилось пробовать такой деликатес? В результате так и не сказал ничего Крокетту по поводу своего намерения уйти.
— А теперь предпримем следующий шаг, — заговорил Тагека Ки.
