Дальше ехали молча. Однако сразу повеселели, когда в «Кафе дикарей» проглотили по два «старомодных» коктейля из виски, горького пива с сахаром и лимонной корочкой. Джаз-банд из колледжа, пятеро музыкантов, наяривал быстрые фокстроты, коктейли разгоняли застоявшуюся кровь, и друзья устроились за одним столиком. Флэнеген дружески похлопал Гурски по голове.
— Все в порядке, Юджин. Ведь как-никак мы друзья. Мы с тобой товарищи на всю жизнь.
— Ладно, — неохотно пошел на мировую Гурски. — Все же мы на вечеринке.
Все изрядно пили, как и полагается на вечеринке, а Флора вдруг высказалась:
— Послушайте, ребята, ну разве не глупо с вашей стороны: вы никогда не встречаетесь для того, чтобы спокойно поговорить, как водится среди друзей.
— Все это из-за его несуразного поведения, — обиделся Гурски. — Жуткий разгильдяй, руки как у мясника, только топора не хватает, и потому всегда задирает нос.
— А что я такого сказал? Что Луис большой мастер бокса, вот и все. — Флэнеген расстегнул воротник рубашки.
— Да, это все, что ты сказал! Как будто этого мало!
— У Дэмпси сильный удар. И это все. Сильный удар. Ты помнишь, что с ним сделал этот бык из Южной Америки? Этот Фирпо? Дэмпси поднимали на ноги репортеры. Какой из репортеров когда поднимал Джо Луиса на ноги?
— Да, что он такого сказал? Что он такого сказал? — повторял обиженный Гурски. — Боже мой!
— Ребята, — принялась умолять их Флора, — все это давно уже в прошлом. Зачем ссориться? Отдохните, повеселитесь!
Флэнеген вертел в руках свой стакан.
— Вон он какой, этот Юджин. Ты ему одно — он тебе другое. Как автомат! Все на свете согласны, что в этом мире не было лучшего боксера, чем Джо, а он лезет со своим Дэмпси.
— «Все на свете»! — повторил Гурски. — Флэнеген, ты подумай, что ты несешь, — «все на свете»!
— Послушайте, я хочу потанцевать, — сказала Флора.
— Сядь! — приказал ей Флэнеген. — Я хочу поговорить со своим другом, Юджином Гурски.
— Придерживайся фактов, голых фактов, — сказал ему Гурски. — Больше от тебя ничего не требуется — только факты.
— Человек маленького роста не может ужиться в человеческом обществе, — поведал своей компании за столом Флэнеген. — Он никогда ни с кем не соглашается. Ему место — в железной клетке.
— Ну вот, это в твоем духе! — возмутился Гурски. — Если ты не можешь никого убедить силой своей аргументации, в ход идут оскорбления. Ты воспринимаешь любое возражение как личную обиду. Типичная твоя реакция.
— Твой Дэмпси способен продержаться только два раунда, — два, понял? — сказал Флэнеген. — Хватит! Мне все это порядком надоело. Спор окончен. Я хочу выпить.
