— Послу-ушай! — завопил Эндрю. — Послу-ушай, ма-ам!
Выключив пылесос, она выпрямилась и смотрела на него снизу вверх.
— Что такое?
— Я вот пытался заснуть, — объяснил он.
— Ну и спи себе на здоровье!
— Как можно спать, если гудит пылесос?! Весь дом трясется!
Мать поднялась с пола, лицо у нее сразу стало строгим.
— Как ты думаешь, должна я приводить в порядок дом, а?
— Но именно тогда заниматься уборкой, когда я хочу поспать?
Мать снова наклонилась.
— Я не могу это делать, когда ты работаешь; не могу — когда читаешь; до десяти утра — ты почиваешь. — И вновь включила прибор. — Когда же мне прикажешь убирать в доме?! — Она пыталась перекричать аппарат. — Почему ты не спишь ночью, как все нормальные люди? — И, еще ниже нагнувшись, принялась энергично возить пылесос туда-сюда.
Эндрю с минуту понаблюдал за ней. Что тут скажешь? Никакие убедительные доводы в голову не приходят; этот грохот действует ему на нервы, и все тут. Он вышел из спальни и плотно закрыл за собой дверь.
Вновь зазвонил телефон, он снял трубку.
— Хэлло!
— Э-эндрю! — послышался голос его литературного агента.
Он тоже из Бруклина, и у него всегда проскальзывает в речи очень долгое «э», — этот дефект производит сильное впечатление на актеров и спонсоров.
— Да, это Э-эндрю! — Он обычно при разговоре с ним его копировал, но, видимо, эта издевка не доходила до его сознания. — Тебе не стоило мне звонить. Я закончил сценарий о Дасти Блейдсе. Получишь их завтра.
— Я звоню тебе, Э-эндрю, по другому поводу. — Агент говорил довольно гладко, в голосе чувствовалась излишняя самоуверенность. — Мы получаем все больше жалоб на твои сценарии о Блейдсе. Нет никакого действия — тянешь резину, и все. По существу, в них ничего особенного не происходит. Не забывай, Э-эндрю, ты пишешь не для журнала «Атлэнтик мансли».
— Я знаю, что пишу не для «Атлэнтик мансли».
— По-моему, ты выдохся, у тебя не хватает яркого материала, — посетовал в умиротворяющем, легком тоне агент. — Может, тебе отойти от работы над сценариями о Блейдсе, передохнуть?
— Пошел бы ты, Герман, ко всем чертям! — выругался Эндрю, отлично понимая, что агент нашел другого сценариста и тот согласился работать за гораздо меньший гонорар.
— Так со мной не разговаривают, Э-эндрю. — Голос Германа звучал все еще довольно ровно. — В конце концов, мне в студии приходится постоянно выслушивать жалобы на тебя.
— Очень печально, Герман, о-очень! — Он повесил трубку.
Машинально потер затылок, дотронулся по привычке до бугорка за ухом. Пошел в свою комнату, сел за рабочий стол; рассеянно уставился на стопку аккуратно разложенных белых листов бумаги со своей пьесой: лежат с краю и устаревают прямо у него на глазах… Достал чековую книжку и поручительства, разложил денежные документы перед собой по порядку.
