Священник вымученно вздохнул и сказал правду:
– Завтра днем еще можно будет уйти… Даже наверное вечером еще сможете. Послезавтра поутру я лично над воротами подниму черное полотнище. Никто не войдет и не выйдет из города. Каждый, кто попытается это сделать будет убит.
Котелок покивал сокрушенно и сказал:
– Я сообщу всем. И на том берегу и здесь. Прямо сейчас и разошлю своих братьев. Думается мне, уже сегодня первые уйдут по реке. Но многие не покинут города, даже когда поднимите знак смерти. У нас нет ни крошки в долгое путешествие. Лучше умереть здесь, побираясь по домам и кухням чем там, в глухом лесу насаженным на пику стражника. Здесь вы нас, отец Марк, и отпоете и в лучший мир проводите, а там? Гнить под деревьями без погребения?
– Боюсь, у меня не хватит сил всех отпевать… баронская стража будет тоже убивать несчастных. – Признался отец Марк и решил, что надо заканчивать этот неприятный разговор. Свой долг он как пастор выполнил. – Берегите себя. Пусть Господь не оставит вас в это тяжелое время. Молитесь ему и матери его Пречистой деве Марии.
Он благословил мелкого воришку Котелка и, стремительно развернувшись, пошел прочь. Ему еще надо было успеть посетить приют. А Котелок озабоченный своими мыслями стоял на высоком берегу и слезящимися глазами поглядывал на крохотные огоньки факелов стражников на мосту. Он еще не решил, что сам будет делать, когда скоро вместо охраны эта стража займется истреблением…
Питер, не смотря на довольно сильный ушиб, не поцарапался. Выскочив за ворота, он спрятался у чугунной ограды соседнего особняка, решив пересидеть боль, и уже оттуда услышал тоненький голосок Ингрид что, разбудив стражника, возмущенно спрашивала, почему открыты ворота. Улыбаясь, он отчего-то с благодарностью вспомнил лицо девушки и подумал, что даже эта жгучая боль в коленях стоит того чтобы с ней иногда вот так украдкой общаться. Кто еще из его приятелей мог похвастаться, что проводит ночи с баронессой!? И пусть он никогда никому об этом словом не обмолвился, а под «провести ночь» подразумевал именно эту безобидную сумеречную болтовню, чувство странной гордости и трепета наполняло его в полной мере.
Иногда он думал, что все их общение это странно затянувшаяся сказка. Одна из тех, что рассказывала еще несколько лет назад ему матушка. Сказка, в которой нищий может жениться на принцессе. А принцессы сбегают из дома с бродягами рыцарями. Где-то в глубине души он оставался настолько наивным, что отчего-то верил… вот он вырастет, совершит не мало великих дел. Или король объявит снова кому-то войну и вот тогда… Тогда он прославившись станет дворянином. Пусть даже всего лишь личным. Без права передачи дворянства по наследству. Но дворянином. Он разбогатеет. Обязательно разбогатеет. Ведь не может он вечно оставаться в бедноте и прозябать в этом городе!? Он приедет за Ингрид и ее отец не посмеет отказать ему. Богатому и знаменитому… уверенному и сильному. Не посмеет…
