Ли-Вань поблагодарил ее и взял пузырек. Взгляд его задержался на лице женщины. Что-то знакомое почудилось ему вдруг в этих седых прядях, выбивающихся из-под косынки, в оживлении, которое блеснуло в выцветших глазах, в самом жесте, которым женщина протягивала ему склянку, и в том, как она сказала ласково: «Чтобы ты не болел». Она дала ему лекарство не как прочие прихожане давали пожертвования ученику Будды, — уважительно, но отдавая дань традиции и в обмен на свет, который он молитвой обращал на них, — она сама дала ему свет, теплую волну, которая вышла из ее глаз, прошла сквозь него, вымыв от внутренней дрожи, положив каждый нерв его, словно вылизанного котенка, на нагретое солнцем место.
Эту волну он помнил хорошо. Давным-давно, когда мальчиком он болел, мама подносила ему лекарство, наклонялась над его постелью и — он чувствовал то же.
Он внимательнее посмотрел на женщину.
Преславний Будда! Морщины на старом лице словно расправились, черты его стали похожи на… мамины, — а пальцы! У него перехватило дыхание — пальцы были длинные, с аккуратно подстриженными ногтями, они словно не подверглись старению — он помнил эти пальцы…
Ли-Вань опустился на землю рядом со старухой.
— Как вас зовут? Откуда вы родом?
— Я Сенг Джи, — ласково ответила женщина, — я всегда жила здесь. Сейчас все перебрались в город, — добавила она, снова начав перебирать лепестки на тряпке, — в округе осталось только три дома со стариками.
Ли-Ваню не хотелось уходить.
— Вы что-то хотите у меня спросить? Вам нужен совет от ученика Будды?
Старуха задумалась.
— Что делать, когда старость гнет к земле и глаза плохо видят? Как жить?
Ли-Вань посмотрел на нее — она не выглядела, как отчаявшийся в старости человек. Он пробормотал:
— Каждое утро мы рождаемся вновь. То, что мы делаем сегодня, значит больше всего того, что мы сделали за всю предыдущую жизнь.
— Но как быть с ошибками, которые мы допустили в жизни?
И опять Ли-Ваню показалось, что голос старой женщины прозвучал молодо, как мамин в детстве, когда она спрашивала, сделал ли он порученное дело.
Он опять ответил: Как змея сбрасывает кожу, мы должны сбрасывать с себя свое прошлое вновь и вновь.
Старуха подняла голову и взглянула на него, и Ли-Вань увидел в ее взгляде ласковую улыбку.
Кто-то сильный, кто-то много больше Ли-Ваня произнес его голосом:
— Если наше сочувствие и прощение не распространяются на нас самих, они не полны.
Женщина вдруг подняла руку с красивыми длинными пальцами, положила ее на голову Ли-Ваня, чуть выше лба, и тихонько погладила его. Так сделала мама последний раз, когда он видел ее — много, много лет назад…
