"Скажи, как мне сделать это?"
"Помири ками и йокаев".
"Но это невозможно!"
Она замолчала, а Гоэн начал лихорадочно искать, как исполнить ее просьбу. Он ведь обещал, поэтому сделает все, чтобы помочь ей. Помирить ками и йокаев - сложная задача, не так ли? Между ними не просто вражда, въевшаяся в кости, постоянная и непримиримая, между ними стоит Инстинкт, такая хитрая защита от предательства. Кем бы ни была Аматэрасу, но о своих "детях" она позаботилась тщательно. Никакого предательства, никакого отступления от предначертанного пути.
А потом Акиери сообщил о том, что Рихард доставил из Морского дома дневники Повелителя. В них содержится инструкция, как ками избавить от Инстинкта. Тогда Гоэн подумал, что мудрость Поднебесной бесконечна, и она никогда не попросит ничего невозможного.
- Я сделаю все, как ты хочешь, - пообещал Гоэн, - сделаю…
Его голос затих в сгущающихся сумерках. Море снова зашумело, забурлило, подул свежий морской бриз, растрепал перья на крыльях тенгу. Принц пригладил их рассеянным движением, все еще пребывая в глубокой задумчивости. Тоска не отпускала. Сегодня хотелось приятной компании, греться в лучах любви и получать ласки, но ни одна женщина, даже фрейлина кицуне, не дала бы Гоэну того, чего он хотел. А он, безумно, до боли хотел…
Гоэн вернулся в дом. Лег на широкую постель, устланную скользкими и прохладными шелковыми простынями, полночно-синими, из тончайшего и дорого шелка. Он не стал укрываться, а завернулся в свои крылья, и, точно ребенок, заплакал от снедаемой тоски. Слезы текли из глаз, оставляли мокрые следы на лице, темными пятнами расползались по постельному белью. Принц прикрыл глаза, закусывая губу.
- Я так одинок, - вдруг вырвалось из его груди. На холодной, лишенной тепла постели, он чувствовал себя так, будто из всех живых существ, только один он остался в этом мире и не существует никого, кто мог бы утолить его тоску. - Я так одинок…
Он зло смахнул непрошенные слезы, дав себе зарок больше не плакать. И прикрыл глаза. Нужно спать, потому что она обычно приходит во снах. Она и говорит во снах, вся такая легкая и прекрасная, неуловимая. Гоэн сделал глубокий вдох.
Но сон не шел. В голове все крутились мрачные мысли, тоска в груди горела, никак не хотела проходить, никак не хотела отпускать к той, кто действительно нужен Гоэну. Он разозлено рыкнул, перевернулся на спину, оказавшись на ложе из блестящих черных перьев, нахмурился. Сквозь смеженные веки ему явился образ, образ неизвестный и знакомый одновременно: сияющий ангел в белых одеждах, с печальным взглядом и такой яркой рыжиной в волосах, что могла бы позавидовать любая кицуне. Но она не была кицуне, от них буквально разит сексуальностью, потому что для этого их создала природа, она была другой. Слишком тонкой и хрупкой, с печалью вечности в глубоких глазах, была бледной и слабой, будто у нее вот-вот закончатся силы, и она упадет замертво. Наверное, так и выглядит Поднебесная. Нет, не так. Его Поднебесная другая, она не такая слабая, а это… ее мать, которая ради ее рождения отдала почти всю себя.
