- Я люблю тебя! Люблю! - воскликнул Гоэн, улыбаясь во весь рот, расправляя широкие черные крылья. Страдая и плача, разрываясь от боли. Он сгорбился, понурил голову, не смотря на закат, который теплой рыжиной тронул спокойное море, ласково коснулся густых крон деревьев, южных, буйных, цветущих ярко, но недолго. - Люблю… Почему ты не девушка?
Он ждал ответа. Ждал ответа от мира, который был ему болезненно дорог, который бился в его сердце, заставляя его сжиматься от нежности, но тот молчал. Не хотел отвечать на этот странный, незначительный вопрос. Обычно мир говорил с Принцем призрачными видениями, мягким голосом, зыбкими, ни на что непохожими ощущениями. Он рассказывал, как страдает, когда ками выпускают Сейкатсу, а на его теле остаются ожоги, они болят, они гноятся и не заживают. В такие моменты Гоэн хотел стереть с лица земли всех ками без исключения, пойти на них войной, убивать-убивать-убивать, жестоко, кроваво, без жалости…
Поднебесная не была девушкой, но она была повсюду. Поэтому не было и не могло быть разлуки, только Гоэн все равно чувствовал себя одиноким. Он в безумной, ненормальной ласке коснулся нагретой солнцем балюстрады. Но ответа не последовало, камень остался камнем, неживым, бесчувственным. Тогда Гоэн завыл во всю мощь своих легких, так громко и надрывно, что, пожалуй, мог бы посоперничать с ками в излучении ультразвука. Стекла задрожали, треснули, а потом брызнули в разные стороны, сверкая рубинами в закатных лучах, шелестя и, наконец, затихая.
Принц умолк. И казалось, что все погрузилось в тяжелую, густую тишину. Даже жизнерадостные птицы, которые неизменно пели в саду, замолчали. И ветер притих, и море не ревело.
- Я одинок… - Гоэн сокрушенно опустил руки. - Подняться бы в небо, выше облаков, а потом сложить крылья и рухнуть вниз тяжелым камнем. Ты простишь меня за это? Хотя нет, я тебя не оставлю. Ты же тогда совсем будешь одинока…
Принцу нравилось говорить о мире, как о девушке. Ему нравилось знать, что она нуждается в нем. И он даже считал, что раз она выбрала его, то любит, и отвечал ей взаимностью, пылко и порывисто. Точно влюбленный, он делал все, чтобы ей угодить, и выполнял каждую просьбу.
"Помоги мне, Гоэн, - как-то сказала она. - Я ограничена путами, мне плохо. Помоги мне освободиться!"
"Как?" - тут же с готовностью отозвался он.
"Все повторяется. Год от года, исход за исходом… Мне больно от этого повторения. Разорви эти кольца, помоги мне".
