Пушка из красной меди | страница 9
Девочка вставила в уключины тяжелые разбухшие вёсла и обмерла от насмерть перепуганного или запыхавшегося голоса:
— Ты… куда?
При свете бересты она увидела на берегу Колю-Николая.
Он был такой, как всегда, только меньше и мокрый с головы до пят.
— Ты куда, Варя? — повторил он.
— Вы… разве не уехали?
— Мы уехали, да нас вернули: карантин! Ни проезда, ни прохода: «Ждите, говорят, месяц, а то и два, а то и больше». Мы вернулись, а отец говорит: «Чего время-то терять, рыбачить надо». Мы с отцом пошли рыбачить. Я в лугах тебя увидел и говорю: «Папа, вон Варя идет. Можно я ее догоню?» — «Догоняй». Разве тебя догонишь? Я из-за тебя в болото залетел. И кричал: «Ва-ря-аа!» Разве ты не слыхала?
— Как не слыхала! — с радостью ответила Варя. — Да не поняла… Коля, знаешь, что я тут делаю?
И девочка рассказала ему про разбойника Федота, про старинную книгу, затопленные пушки и карту озера.
— Поехали! — заторопился Коля-Николай. — Я примерно знаю, где они…
— Коля, пожалуйста, сорви листок подорожника: я ногу порезала.
— Тут подорожников нет, — сказал Коля-Николай. — Я тебе дубовый листок сорву. Он тоже кровь останавливает.
Мальчуган залез в лодку и подал девочке два резных дубовых листка. Она заклеила порез, незаметно вытерла слезы и сказала:
— Все ты знаешь, главный редактор! — Она вспомнила про обманную жемчужину, но не решилась выговаривать за обман и прибавила: — Клавдий Дмитриевич тебя хвалил.
— Чего это он?
— Говорил: выдумщик ты. Изобретатель.
Коля-Николай подумал и неуверенно ответил:
— Не заслуживаю я…
В это время погас огонь.
— У нас с отцом в лодке смолье спрятано, — в совершенной темноте сказал Коля-Николай, раздул жар на корме, сел за весла и погреб туда, где Кривель впадает в озеро.
Смолье трещало, разбрызгивая искры, и угловатые тени метались по берегу, и Варя на быстром ходу заглядывала в глубину, но ничего не видела, кроме гладкой воды, что расступалась с шелестом, и отраженного пламени.
Ближе к цели Коля-Николай погреб тише. Девочка перегнулась через борт. У щек, у самых губ она почувствовала близость воды, увидела глубину и обеими руками схватилась за лодку.
Лодка с огнем, с двумя людьми как бы висела в воздухе, на большой высоте, и упасть ей мешала тоненькая, тоньше лампового стекла, пленка воды!
Сначала дна не было видно. Что там внизу, сколько лететь, — никто не знает. Порвется нежная пленка, что тогда?
А вот и дно забрезжило.
Толстые корни кувшинок (Варя чуть не приняла их за медные пушки!) отдыхали на пушистой подстилке и слабо дышали в длинные стебли. Цветы их были закрыты с вечера, кроме одного. Он не успел или не захотел зажмуриться, притонул, и открытый глаз его далеко золотился в зеленой глыбе озера…