Остался последний адрес. Инка быстро нашла нужный офис в глубине сиреневого коридора с черными истуканами железных дверей. Пришлось долго топтаться на пороге, опустив голову и скрестив на груди руки – правую над левой, ждать, когда начальник по набору кадров, медлительный божок безразличия, снизойдет до беседы. Войдя в переговорную, стены которой украшены алюминиевыми пластинами, Инка почему-то потеряла дыхание. Вроде бы надо уже привыкнуть к ритуалу собеседования и входить смело и бодро, но почему-то силы отказали. Не спасала даже предстоящая радость этого сумбурного дня: ночью Звездная Пыль собирался приступить к наблюдению планет и пригласил присутствовать и помочь. Инке не терпелось закончить это последнее собеседование, но тщательно выбритый кроманьонец за сорок, закованный в костюм, полчаса допрашивал Инку об ее судьбе, жестами выдавая старого быкадора без средств. Полчаса Инка металась, судорожно подбирая тот единственно правильный ответ, который от нее хотят услышать. Все это давалось ей с трудом: она врала, задыхалась, путалась, краснела, чесала коленку, порывалась вдохнуть, но не могла. Инка чувствовала, что уже раза два поймана на лжи, она теребила краешек косынки, сжимала худенькую камбалу-кошелек с мелкими бумажными купюрами, терялась и, наконец, запутавшись окончательно, замолкла. Истукан каменным голосом объяснял, что покушения на чужое время могут ей дорого обойтись, а она, оставив без особого внимания его наставления, выплыла из переговорной. Осыпая ее затылок пеплом высокомерных замечаний, обиженный быкадор, как камень из пращи, пульнул вдогонку, что ему Инка не пригодится даже как уборщица туалетов.
Она уклонилась от плети советов, увернулась от камня оскорблений, обрела вдох и выдох. По коридорам и лестницам выбралась на улицу, постаралась стряхнуть с души валун безработицы и заспешила радостно на легоньких, худеньких ножках. Она щедро выпотрошила из кошелька-камбалы две потертые десятирублевки – на баранки. Она суетилась, как можно киснуть, когда у нее в городе есть друзья: Звездная Пыль, ночное небо и Солнце. Инка совсем забыла за эти дни и только теперь припоминает: Солнце всегда рядом, вон оно сияет в небе Только кажется, что оно застыло и отдыхает, на самом деле крутится как угорелое, спешит, несется по своей орбите. А Венера с взъерошенными волосами, Земля в голубой косынке, громада-Юпитер, Сатурн с посохом, всякие безымянные камни и пыль пляшут, как задумчивые шаманы, чтобы Солнце не скучало, чтобы оно не болело. И танец их происходил во время позорного собеседования, не прервался, даже когда быкадор кричал, не прекратился и сейчас, не оборвется и впредь. Потому что каннибалы-начальницы, козы-секретарши, стервятники-менеджеры и людоеды-маркетологи перед Солнцем – пыль и нечего о них вспоминать.
