, дунула в нее и выпустила чарующую песнь. Надежно и надолго окаменев, злосчастная начальница не нашла, чем бы оборониться, стояла и беспомощно размахивала руками. А Инка, упрятав музыкальный инструмент до следующего подходящего случая, уже петляла по коридорам-сорнякам, по коридорам-вьюнкам, где совсем не хочется затеряться, но почему-то получается легче всего. На ходу она бранилась и отсылала целые племена в самые неподходящие для жизни места, но ссылки эти не помогали трудоустройству, не проясняли мо2рок ближайшего будущего. Когда же Инка наконец вырвалась из зеркального здания на волю, ветерок фамильярно ворошил ей волосы, вплетал ленты ароматов от ближайших харчевен и баров, не освежал, а пробуждал аппетит и заставлял шевелиться. И все же ни голод, ни безнадега, ни унижения не могли Инку сломить, и свою тертую шкурку она бы не променяла ни на одну из тех роскошных драгоценных пушнин, что движутся по проспекту в «ниссанах» и «вольвах». Шкурку свою захудалую Инка со скрипом решилась бы поменять только на оперение живого и здорового Джима Моррисона, и то с условием, чтобы в горле проживал голос-шаман а в голове – складывались песни.
Но главное – ни тревога, ни грусть, ни угроза безденежья не могли помешать Инке находить волшебное на Земле и на небе. Спеша по тропе на новое собеседование, она вылавливала среди облаков свежий голубой лоскут или выхватывала то прекрасное и недостижимое место, где вдалеке небо трогает покорную Маму-Землю. Небо это теперь для Инки не чужое, а родное и близкое, за ним обязательно нужно приглядывать ночью в глазок телескопа, чтобы сторожить и беречь. И, убедившись, что красота не покинула мир, вспомнив, что есть еще волшебные, чудные места на планете, Инка вновь загорается желанием жить. Она сжимает в кулачке похудевший кошелек-камбалу, суетится, ободряет себя, спешит на следующее собеседование, хоть и предчувствует: этот унизительный ритуал и на этот раз не принесет ни надежды, ни облегчения, как глоток морской воды в жажду.
Шестой день Инкиных скитаний по собеседованиям тихонько струился к вечеру. Радостные, но утомленные люди бойко двигались с работы к магазинам. Океан Людской волновался легкой рябью, как после пронесшегося у берега парусника. Инке казалось, что она одна устала так, словно пешей прогулкой пересекла земной шар, безостановочно бредя по воде и по суше. Шестой день скитаний по разным компаниям, фирмам, конторам не принес никакой надежды.
