— Тебя накажут! — говорит Монка.
Я покорно киваю головой, стыдно смотреть ей в глаза.
Мне вдруг безумно захотелось рассказать ей о том, как из тающих клочьев тумана вышел мужчина с седой бородой и как собака, которая бежала чуть впереди него, направилась прямо ко мне.
В левом ухе мужчины посверкивала золотая серьга, он смотрел на меня и что-то говорил, а я ничего не слышал: будто клочья еще не до конца растаявшего тумана глотали его слова — он открывал рот, слова влетали в туман и исчезали, пока наконец туман совсем не растаял, и тогда я услышал странную фразу, лишенную начала:
— … а дальше…
— Я заблудился! — невпопад ответил я.
— Ты с тех холмов? — спросил после паузы мужчина.
Я кивнул.
Котоголов сидел на пожухлой траве рядом с большим лобастым псом, и оба они зачем-то смотрели в сторону серых теней все еще не растаявшего вслед за туманом города.
— Вы никогда не приходите сюда, — сказал мужчина, — вам сюда нельзя!
— Я заблудился, — повторил я, а затем сбивчиво начал рассказывать о том, как еще утром пошел с котоголовом ловить рыбу, и как прилег на солнышке и меня разморило, и про то, как котоголов внезапно свалился в воду и мне пришлось бежать вдоль ручья, который внезапно стал речкой, а потом и рекой.
— Тебе надо обратно?! — то ли спросил, то ли утвердительно сказал мужчина.
— Они меня потеряли, — тихо проговорил я и подумал, что Старшая Мать обязательно будет сердиться, но больше всего мне стыдно перед Монкой, которая и послала меня ловить рыбу.
— Я тебя провожу! — сказал мужчина, а потом вдруг спросил: — Тебя как зовут?
Я замялся.
Нам нельзя было называть своих имен никому, кроме тех, кто жил с нами в одном жилище. Это тоже было правило, установленное матерями света еще задолго до моего рождения. По крайней мере, они сами говорили так, а еще учили нас тому, что имя означает всю нашу будущую судьбу.
— А что значит «Тимус»? — спросил я Старшую Мать сразу же, как только услышал на занятии про имя и про судьбу. Она отвесила мне подзатыльник, и я решил, что пока мне просто нельзя этого знать, как нельзя знать, к примеру, и то, что было в то время, когда все было иначе и был искусственный свет.
— Меня зовут Хныщ, — сказал мужчина. А потом показал на собаку и добавил: — А его — Волк!
Я продолжал молчать. Котоголов посмотрел на меня, и мне вдруг показалось, что он улыбнулся.
— Не хочешь, не отвечай! — засмеялся мужчина. И вдруг громко свистнул.
Пес сразу же вскочил и подбежал к хозяину.
