Меня оттеснили в сторону, два господина пытались реанимировать папеньку, но это не увенчалось успехом. Глаза papa закатились, его тело пронзила судорога, и он вытянулся на пыльной сцене.
Мне стало ясно, что мой отец умер. В зале царила суматоха, достопочтенные представители высшего общества молотили стрелявшего и дико кричали, что усиливало панику и возбуждение.
Я бросилась на колени рядом с телом отца. Схватив его теплую руку, прижала ее к губам. Слезы душили меня, но я знала, что положение не разрешает мне показывать их прилюдно.
Папенька словно спал, и только окровавленная манишка свидетельствовала о том, что он убит. Медики и полиция прибыли через долгих двадцать минут, тело моего отца забрали в морг. Меня на автомобиле великого князя доставили в Булонский лес, к нашему особнячку.
Maman еще ни о чем не знала. Я нашла ее в гостиной, где она раскладывала пасьянс. Не поворачивая головы, она произнесла:
– Ваше собрание бездельников завершилось? А где Константин?
Я подошла к маменьке, обняла ее за плечи и тихо произнесла:
– Я должна сказать тебе кое-что страшное, мама…
Весть о смерти супруга маменька приняла на редкость мужественно, как будто она исподволь ожидала подобного поворота событий. Вероятно, гибель двух сыновей и потеря внука притупили ее чувства и заключили сердце в броню. Папеньку торжественно погребли на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Великий князь, которого он спас от гибели, произнес надгробную речь, полную похвал и лести. Из Англии в спешном порядке прибыл Николя, который по-детски рыдал у могилы отца.
Мой жених Клод-Этьен был воплощенной заботливостью – он настоял на том, чтобы маменька и я переехали в его парижский особняк на Елисейских Полях. Сам Клод-Этьен поселился в отеле «Риц». Неделю спустя maman сказала мне:
– Вы не должны переносить свадьбу из-за смерти Константина! Клод тебя любит и сделает счастливой!
Все, решительно все были согласны с тем, чтобы я стала герцогиней де Мартиньяк. Все – за исключением меня. Прошло полтора месяца, приближался час нашего венчания. Все дни были заполнены приготовлениями к этому событию – радостным оно было только для матушки, которая отвлеклась от горестных мыслей.
Седьмого января 1922 года я проснулась необычайно рано – служанка принесла мне легкий завтрак: чашку сладкого какао, круассан и грушу. Маменька ворвалась ко мне в опочивальню и сказала:
– Дорогая моя, я не могу поверить, что сегодня ты выйдешь замуж за Клода-Этьена!
