– Вы хотите сказать, что состряпаете на меня гнусный донос?- вкрадчиво поинтересовался Ми-Грайон; Тойвальшен барлума была права, как всегда, и это, как всегда же, вызывало в нем яростную злость.
– Я? Для чего?!- голос Лэркен Тойвальшен дышал беспредельным презрением.- Что Ми-Грайонам во вред, то мне во благо!
Она повернулась и вышла из кабинета. Отремонтированные двери послушно сомкнулись за ее спиной. А Орнари Ми-Грайон еле сдержался, чтобы не плюнуть ей вслед. Он ненавидел эту женщину, ненавидел весь ее клан, и ничего не мог поделать со своею ненавистью. Будь его воля, он бы уничтожил всех Тойвальшенов, сколько их есть, безо всякой жалости. А так приходилось вежливо общаться с ними, улыбаться им и терпеть ежедневные унижения от главы их окаянного клана. За что, спрашивается?
Он отвернулся к окну и тут же увидел Лэркен Тойвальшен, успевшую к этому моменту покинуть здание. Она смотрела на мальчишку-Чужого, который ее пока еще не видел, и улыбалась хищной нехорошей улыбкой. Ми-Грайон прекрасно знал эту улыбку. У него немедленно возникло жгучее желание спуститься вниз и вмешаться… а потом адмори заметил на воротничке мальчишки знак его паранормы и передумал. Золотая изломанная молния означала пирокинез. Правда, обычно пирокинетики носили красные молнии разных оттенков в зависимости от категории и уровня мастерства. Золотую Ми-Грайон видел впервые. Но, что бы уж ни означал необычный цвет значка, легкой добычи из пацана не выйдет, это точно.
– Привет,- сказала Лэркен Тойвальшен мальчику на эсперанто.
– Здравствуйте,- смущенно отозвался паренек. Ему явно было не по себе.
– Тебя обучали боевым искусствам?
Адмори сразу понял, что последует за этим вопросом, еще до того, как мальчишка ответил утвердительно. Он непроизвольно зажмурился…
…Лэркен Тойвальшен. Совсем еще юная девушка, но уже с двойной спиралью главы клана в своем тагорме. Она смеется, звонко и заразительно. Ей смешно. Надо думать, связанный пленник, получивший вдобавок двойную дозу электрошока, действительно выглядит потешно. А ему – остается лишь боль, дикая звериная боль наказанного ни за что ни про что тела, злоба, страх и гордость, отчаяние и дикая ненависть к глумящимся врагам…
Он встряхнул головой, отгоняя вставшее перед внутренним взором видение. Воспоминание, пришедшее из тайников генетической памяти, было настолько полным и ярким, что воспринималось почти как личное переживание…
…Мальчишка-терранин наверняка лежал сейчас размазанным по элановому покрытию площадки, схлопотав, самое меньшее, хорошее сотрясение мозга…
