Терранка на месте Тэйну давно уже давилась бы истерическими рыданиями. Но у Чужих, не принадлежавших к военной касте, внешняя реакция на сильный психологический шок была именно такой.
– Успокойся, девочка,- со всею возможной мягкостью проговорил Ольмезовский, усаживая Тэйну на кресло.- Вот, выпей. Поможет.
Она глотнула из предложенного бокала, поперхнулась и вытаращила глаза. Белое вино с виноградников Алокаменного полуострова не было слишком уж крепким, но Тэйну, не привыкшая к спиртному, решила, что у нее в желудке взорвалась небольшая атомная мина.
– Прекрасно,- сказал Ольмезовский, наблюдая, как отступает, уходит на задний план паническое оцепенение.- А теперь объясни толком, что случилось.
Тэйну помотала головой. Говорить она по-прежнему не могла, и поднимавшийся из глубины души ужас мало что мог прояснить.
– Тэйну,- мягко произнес Ольмезовский,- мне нужно знать, что произошло! А времени у нас мало. Дай руку, я просмотрю твою память… Не бойся, это не больно.
– Что мне делать?- заикаясь спросила она, протягивая руку ладошкой вверх.
– Вспоминай.
Она стояла в коридоре, испытывая сильное беспокойство. Прошло уже очень много времени. О чем можно там так долго разговаривать? Сквозь полупрозрачные сворки дверей можно было разглядеть лишь силуэты. Зеленовато-серые – врачей, и черные – воинов. Черных было больше.
Надо выбираться отсюда.
Но слишком долго медлила она, ожидая, что скоро, не в эту секунду, так в следующую, раскроются наконец двери и выпустят маму, и они вместе отправятся домой, в Радужный Град. И двери раскрылись. Вот только вместо Лэркен барлумы вышел родной брат а'дмори абаноша, Арэль Ми-Грайон тарг. Он взглядом указал ей на лавку, тянувшуюся вдоль стены, и она подчинилась. Липким холодным ручейком пота пополз по спине страх. После того, как тарг убил на райлпаге Шотьялу за какие-то ее слова, боялась она этого воина и ненавидела его до глубины души.
Беспокойство усилилось. Тогда, после гибели Шотьялы, мать раскатала врага в тонкий блин. Просто удивительно, как он ухитрился после того выжить. Но теперь матери рядом не было. Она находилась там, за полупрозрачными дверями, и выйдет ли она оттуда вообще, было неясно.
Надо отсюда выбираться.
Ми-Грайон на нее не смотрел. Он не считал ее стоящим противником. Еще бы! Что для прославленного бойца несовершеннолетняя девчонка, не обученная воинскому искусству? Плюнуть и растереть. Вот и отлично, вот и хорошо. Не смотри на меня! Не смотри!
