— Надо похоронить его с воинскими почестями, — произнес Мельников.
В кабинет тихо вошли два генерал-майора и несколько полковников. Им было явно не по себе. Мельников встал, взял со стола генерала какую-то папку и протянул ее вошедшим офицерам.
— Ознакомьтесь, пожалуйста. Подпись генерала Никонова, надеюсь, вам знакома?
Один из генерал-майоров взял папку, раскрыл ее… Там был оформленный по всей форме приказ о назначении полковника Мельникова первым заместителем начальника Объединенного штаба — то есть, первым замом самого Никонова, занявшего должность начальника после уничтожения старого состава штаба. Приказ был подписан тремя днями раньше…
— Какие будут указания, товарищ полковник? — вытянулся генерал-майор.
День похорон генерала Никонова был хмурым, моросил слабый дождь. Во дворе здания Генштаба у свежей могилы стояли несколько человек в защитных костюмах. Эхо прощального залпа как будто еще гуляло среди стен…
В бывшем кабинете Никонова, где теперь расположился Мельников, раздался телефонный звонок.
— Начальник объединенного штаба полковник Мельников, слушаю вас.
— Полко-о-овник… Жив, курилка… — раздался хрипловатый голос. — Ну-ну, ну-ну. Слушай, полковник… с тобой говорит генерал Стеценко. Жду тебя завтра в 9:00 на Курской-радиальной… можешь придти еще с двумя уполномоченными. Без оружия. Ты не бойся, не тронем… Хотели бы ликвидировать — ты уже холодным был бы. Не придешь — умрут десять человек. На «Серпуховской». Женщин и детей. Будешь фокусничать — и сам умрешь, и все на «Серпуховской». Ты понял?
— Понял. Приду…
— Вот и добро. До завтра.
Мельников положил трубку и взглянул на Хантера.
— Завтра. На синей Курской.
— Понял, — кивнул Хантер и вышел.
