— Твои доводы не убедительны и безосновательны.
"Он уснул! Этот гад… Он уснул!" — скрежетала зубами Тея, усилием воли пытаясь затушить пожар гнева. Хорошо еще, что сегодня для разговора с этим типом она не прихватила свой излюбленный топорик, а то здесь бы такое началось!
— Почему неубедительны? — выдавила она из себя кривую ухмылку, так было проще скрывать злобный оскал. "Что его опять не устраивает? Этого…"
— Во-первых, — заговорил он между тем, — я сомневаюсь, что Лайнерия нуждается в каждодневных завтраках кашей. Она ее терпеть не может! Не забывай, Лайн далеко не всеядное существо, каковым является Торми.
— Ну уж извините, мяса с кровью не держим, — все-таки оскалилась в улыбке Тея, разводя руками.
— Во-вторых, волосы расчесывать она уже давно научилась сама, без посторонней помощи. Ей это не к чему. В-третьих…
— Да ладно, я все поняла, — нетерпеливо перебила девушка. В последнее время он что-то сильно раздражал ее, отметая все попытки уговорить себя. И допустили же боги, однажды, что она приперлась в этот проклятый дом! Сказал бы ее здесь ценили. Так нет же! Даже слушать не хотят. Ох, была бы ее воля, она бы так отделала Анемона, что он бы после как шелковый ходил. Так уворачивается же, гад!
— И… я так понимаю, что мы опять не едим в Каланхоэ?! — подвела она итог, представляя, как Анемон болтается в петле на дереве в цветах вишни и лучах закатного солнца.
— Именно, — беззаботно отозвался юноша, наливая себе чая из небольшого глазированного чайничка. (В последнее время он пил чай отдельно ото всех. Какой-то дорогущий, заморский. Только Хамелеона иногда угощал). Он и не подозревал, что сейчас будет. Тея уже изорвала в мелкие клочки газету, едва не поджигая ее бушующим пламенем ярости.
— Знаешь, что я тебе скажу… — угрожающе произнесла она, вооружаясь единственной уцелевшей с прошлых разгромов вазой, как вдруг откуда-то со второго этажа раздались душераздирающие вопли:
— А-а-а! Помогите!! П-Помогите!! По-мо-ги-те!!
Анемон в мгновение ока оказался на ногах, и быстро прошагав мимо девушки, обдал ее тонким ароматом магнолий. Он так и не узнал, что она хотела сказать, поспешив на источник криков. Впрочем, говорить как раз и не входило в планы Теи.
— И почему с ним всегда так? — прогорела она, опуская вазу, занесенную для удара, поставила ее на стол, а сама плюхнулась в кресло. — Он меня все-таки однажды доведет, и тогда уж я не знаю, что с ним сделаю!
Непроизвольно взгляд Теи уперся в чайную чашку с рельефными фарфоровыми боками. Над ней уже не вился пар, что значило — чай остыл.
