"Какой уж здесь из себя выжмешь доклад. Не говоря о большем".
Где-то далеко заскрипела, а потом хлопнула дверь. Подъезда, наверное. Потом зазвучала песня, нестройные голоса. Слов было не разобрать, но судя по мелодии угадывалось что-то старое, хорошо знакомое и неожиданное здесь. Оказывается, внутри у зимовщиков тоже было что-то свое, чего Платон еще не знал.
Не писалось. Он вошел в комнату и безошибочно точно прошел в темноте, по памяти обходя знакомые предметы, сел на кровать. Ничего не видно и почти ничего не слышно, остались только знакомые, привычные уже запахи. В комнате молча шуршал бумажными страницами Титаныч, читал в этой темноте.
Книг здесь становилось все больше. Старик таскал их из магазина, он даже сколотил и прибил к стене самодельную полку из дерева.
Книга. Странный вблизи предмет. Пачка листов в картонной обложке. Не просто нормальный художественный текст, как сейчас — когда-то еще были книги, и назывались они "роман", "повесть", "сборник стихов".
Платон даже пробовал их читать, но попавшийся ему роман показался каким-то странным, как будто неконкретным каким-то. Платон догадывался, что написан старинный текст с обязательной, наверное, тогда иронией, непонятной теперь, в нынешний трезвый век.
Что-то мелкое ударило и рассыпалось по железной крыше. Оказывается, вода. Как всегда после наступления темноты и все равно неожиданно включили дождь. Капли шуршали по листьям деревьев, по кустам во дворе, вода зажурчала в канавах. За окном вокруг архаичного фонаря, стеклянной призмы на чугунном столбе, возник светящийся туман. Может даже, он считался и не фонарем, а лампионом каким-нибудь. Стало слышно, как над головой потоки воды бегут по крыше, наверное, по желобу.
"Никогда бы не подумал, что в космосе, на полпути к Марсу, окажусь в этом городе, в этом доме, на этой кровати. Никакой фантазии бы не хватило. Может, и вправду где-то увижу эти сокровища. Доведется".
***
Зимовщики вставали рано, и уже часов в шесть местного утра из незастекленных окон доносилась их бодрая музыка. Еще до этого Платона будили запахи еды. Далекие запахи. Как в сказке Андерсена, можно было понять, кто чего варит и жарит. Яичницу — это чаще всего. Жареную колбасу, тосты, компот или кофе. Живущий ближе других усатый Эпильдифор завтрак всегда готовил основательный: разнообразные каши, молочный суп.
Утром после включения светила сразу же становилось жарко, появлялся туман, больше похожий на пар в бане. Спать было уже сложно.
