Когда коварство не удается, тогда, говорит наш учитель, надо применить насилие, но насилие надо применять с коварством. Правитель не должен прибегать к насилию, так сказать, в простоте души, а расчетливо и молниеносно.
"...Вред должен наноситься весь сразу, чтобы его кратковременное переживание порождало меньше обиды; благодеяния надо раздавать мало-помалу, чтобы память о них сохранялась дольше"[63].
Стремительность насилия дезорганизует сопротивление и лишает его упорядоченности. Когда оно соберется с силами, насилие уже прекратилось, коварство снова завладело сценой и у противника нет непосредственного повода для того, чтобы, в свою очередь, прибегнуть к силе.
Уловив теперь главную суть учения, мы можем уже не углубляться во всю премудрость "Государя", хотя подробное знакомство с этой книгой послужит на пользу всякому изучающему ее. Она с такой полнотой вскрывает внутренний механизм власти, что становится бесценным гидом при ознакомлении с образом действий властителей, будь то экономических или политических. Однако наша теперешняя задача несколько ограниченней, потому что мы хотим не выводить на чистую воду конкретные секреты конкретных правителей, а только определить достоинства жизни, построенной по таким принципам. Словом, что мы должны думать о человеке или группе людей, единственная цель которых – самовозвеличение, достигаемое всеми средствами, какие могут изобрести коварство и насилие? И опять-таки должны ли мы стремиться усвоить каждый для себя подобные цели и подобные методы?
В каком-то смысле каждый живет двойной жизнью – одной в более узком, другой в более широком круге. Узкий круг включает людей, с которыми мы соприкасаемся в повседневности: семья, друзья, знакомые, сотрудники. Широкий круг – все общество нашей страны, в котором мы живем. Оба круга связаны и все же различны, и наше поведение в них неодинаково. К обществу в целом мы не можем относиться с той же интимностью и дружественностью, какую чувствуем по отношению к семье и друзьям, хотя мы можем смотреть на него с одобрением и даже любовью. Думая о том, что хорошо для общества, мы думаем в общих экономических и политических терминах; думая о том, что хорошо для наших друзей и семьи, мы уже с меньшей обобщенностью, с большей конкретностью думаем об отдельных человеческих существах.
У меня нет намерения заострять это различие сверх определенных пределов, потому что наша жизнь в каждом из обоих кругов так или иначе зависит от нашей жизни в другом. Скажем, занятие определенной позиции по отношению к важному социальному вопросу очень легко может сотрясти наши дружеские и семейные связи. Однако различение поможет нам составить представление об этике эгоизма. Ведь, согласно ее собственным утверждениям, она не только реалистична и практична, она единственная реалистичная и практичная этика. Все остальное, говорят последователи Макиавелли, есть иллюзия и романтизм. Это далеко идущая и заслуживающая главного внимания заявка.
