Позвольте мне сразу сказать, что я вовсе не собираюсь доказывать абсолютную недейственность этики эгоизма. История очень ясно показывает, что она иногда даже очень действенна. Немало учеников Макиавелли умерли своей смертью и даже в ореоле святости. Но история с не меньшей ясностью показывает, что она иногда и не срабатывает. Немало учеников Макиавелли погубили себя своим собственным оружием. Когда это происходит, ученики Макиавелли неизменно стараются обелить свою этическую теорию и приписать неудачу какой-нибудь личной ошибке. Временами так оно и может оказаться, но гораздо более велика вероятность того, что источник неудачи – сама же этика.
Рассмотрим сначала, как будет осуществляться практический эгоизм в малом кругу друзей и знакомых. Шансы на успех очень невелики. Каждое действие здесь у всех на виду, каждое подвергается оценке, долго скрывать образ жизни не удается, и навык коварства, не говоря уж о насилии, скоро утрачивает столь отчаянно необходимую для него секретность. Потенциальные жертвы, узнавая своего будущего эксплуататора, окружают его санитарным кордоном, который, отделяя его от всех, отдаляет его тем самым и от желанных ему целей. Отныне и навсегда никакая дружба для него невозможна, связи, пусть даже официальные и отдаленные, тоже почти прерываются. Становится ясно, что все те ценности, которые он утратил, практикуя эгоизм, могут быть возобновлены только при условии осуществления диаметрально противоположной этики.
Не надо забывать: мы говорим о людях, для которых эгоизм – сознательно исповедуемая вера. Мы не говорим о тех, кто время от времени (или даже часто) совершает эгоистические поступки. Эгоизм есть удовлетворение желаний за счет кого-то другого, так что приобретение одного становится потерей для другого. Полагаю, что всякий в тот или иной период жизни совершал такого рода вещи, но учеником Макиавелли будет только тот, кто делает подобное поведение жизненным правилом. И вот, если он делает его жизненным правилом по отношению к своей семье, друзьям и сотрудникам, он очень быстро перестанет иметь и семью, и сотрудников. Как бы ловко он ни скрывал мотивы своего личного приобретательства, другие вряд ли смогут не заметить наносимый им лично ущерб.
Условия, однако, становятся несколько иными, когда этика эгоизма практикуется в более широком круге, т.е. в национальном или международном масштабе. Коварство и насилие нуждаются для маневрирования в больших оперативных просторах, а эти просторы только здесь и можно найти. В диапазоне общества в целом между эксплуататорами и эксплуатируемыми оказывается значительное расстояние. Сверх того, эксплуатируемые нередко настолько поглощены непосредственными жизненными проблемами, что лишь благодаря немалому усилию способны уделять внимание активности эксплуататора. Вдобавок нейтральная полоса между теми и другими загромождена разнообразными шторами и заграждениями, которые в огромной степени маскируют реальное применение средств власти, мешая непосредственному наблюдению. Пример нацистов, если другого мы не хотим признавать, покажет нам, как все виды социальных институтов – образовательных, гражданских, церковных – могут вклиниться таким образом в пространство между группами. И если в малом кругу ложь едва может продержаться несколько дней, то социальный предрассудок в большем круге может существовать столетиями.
