— Ай! — с отвращением воскликнула Цзян.
— Особая специя, — хихикнула торговка.
Этим утром все вокруг Цзян пахло овсяной кашей, сбежавшей из кастрюли. Обычно она не ела так рано, но сейчас запах булочек с вареной свининой увлек ее в аллею, ведущую к воде. Хрупкая женщина, продававшая булочки, задержала руку на шелковой коже Цзян на секунду дольше, чем было нужно, прежде чем взяла монету в половину ляна,[22] который та протягивала.
Откусив от булочки первый кусок, Цзян почувствовала давно забытое удовольствие.
«Когда состарюсь, — подумала она, — стану есть столько булочек, сколько захочется. Буду толстой, буду жирной. Какое счастье — стать старой и свободной, чтобы позволить себе быть толстой!»
Позже, когда Цзян бежала прочь из аллеи, мимо торговок рыбой, стоявших за толстыми деревянными столами, на которых извивались приготовленные для разделки угри, она старалась избегать осуждающих взглядов женщин. Ненадолго Цзян задержалась перед продавцом змей и подумала, хочет ли она снова ощутить мужчину внутри себя.
— Кобра? — спросила она.
— Мужская еда, — ответил беззубый торговец.
— Обычно я с этим согласна, — сказала Цзян, — но не сегодня.
— Дорого, — предупредил торговец.
— Сколько?
Он назвал астрономическую, не сообразную ни с чем цену. Цзян рассмеялась ему в лицо, повернулась и пошла прочь. Торговец нагнал ее.
— А сколько ты готова заплатить? — спросил он.
Женщина назвала цену ниже низкого, и торговец принялся громко возмущаться.
Пять минут, две ее угрозы уйти сейчас же и одно обещание торговца убить ее позже — и они сговорились о цене.
Торговец змеями сунул руку в мешок из грубого холста и вытащил королевскую кобру толщиной в запястье. Он крепко держал рептилию за шею пониже головы.
Цзян кивнула.
Змея извивалась всеми шестью футами сильного тела, но торговец был мастером своего дела. Он опустился на колени перед толстым чурбаном, стоявшим на земле, быстрым движением раскрыл челюсти кобры и обнажил ее длинные зубы. Как только на их кончиках выступили капли яда, мужчина прижал голову змеи к верхней части чурбака. Змеиные зубы глубоко впились в мягкое дерево. Тело змеи бешено извивалось, но теперь оно было накрепко прикреплено к чурбаку ее же зубами. Торговец поднял голову и одарил Цзян беззубой улыбкой, а затем взял нож с тонким лезвием и сделал первый надрез.
Цзян нравилось наблюдать за тем, как разделывают змею. Она видела это уже многократно, но испытывала восторг каждый раз, когда снятую шкуру змеи подбрасывали высоко в воздух. После этого шкура падала на землю и продолжала извиваться, как будто все еще оставалась живой.
